Ярослав Голованов - Правда о программе Apollo

Центр им. Кеннеди и стартовые площадки мыса Канаверал действительно напоминали военный лагерь перед решающей битвой. Курт Дебус, директор Центра, обратился к своим сотрудникам с меморандумом, который звучал как речь Ганнибала или Александра Македонского перед воинами:

— Мы прекрасно знаем, что от нас ожидают. Мы знаем, как мы необходимы. Мы должны выполнить нашу задачу с полным чувством ответственности!

В первый полет на «Аполлоне» назначили дублеров погибшего экипажа: капитан I ранга ВМС Уолтер Ширра — он был командиром, майор ВВС Дон Эйзел и штатский летчик Уолтер Каннингем.

Ширра был ветераном: начал летать в 1965 году на «Меркурии», в 1965-м пересел на «Джемини». Он стал единственным американским астронавтом, который сумел полетать на всех трех типах космических кораблей. Когда перед стартом Ширру спросили, собирается ли он слетать в четвертый раз, 45-летний астронавт ответил:

— Я не думаю, что у меня хватит духу участвовать еще в одном полете...

Это был типичный военный — сильный, выносливый, решительный. Любил охоту и «соленые» анекдоты. Друзья подшучивали над ним за пристрастие к сувенирам: весь дом был завален каким-то хламом.

В отличие от Уолли (ласкательное от Уолтер), два других члена экипажа летели впервые. Эйзел был моложе своего командира на семь лет. Он поступил в отряд астронавтов вместе с Каннингемом в июне 1963 года во время третьего набора. В годы своей воинской службы Дону пришлось немало поездить. Дочь его родилась в Южной Дакоте, три сына — в Триполи, в Дейтоне, в Хьюстоне. Он был человеком легким на подъем, веселым, смешливым и знаменитым в компаниях тем, что очень ловко копировал популярных дикторов и телекомментаторов.

Третий член экипажа Каннингем, как и Ширра, был морским пилотом, но потом ушел из армии, окончил Калифорнийский университет, защитил докторскую диссертацию, занимался магнетизмом. Этого ему показалось мало.

— Я только тогда буду настоящим технарем, когда буду поближе к верхушке, — говорил Каннингем, показывая на вершину ракеты.

Став астронавтом, он серьезно повредил во время прыжка с трамплина шейный позвонок и мог остаться калекой. Но он не только выздоровел, а был допущен к полету. Врачи объясняли это его удивительным упорством и настойчивостью. Жил просто, скромно, ездил на дешевом автомобиле и, в отличие от подавляющего большинства американцев, любил сам его чинить.

Понимали ли они степень ожидавшего их риска? Мне кажется, понимали. Ширра, например, был рад, что носителем их корабля будет «Сатурн-1B», а не «Сатурн-5», поскольку от этой более опробованной ракеты, как он говорил, «можно ждать меньше неожиданностей».

Ракета не обманула надежд командира. Утром 11 октября 1968 года «Аполлон-7» вышел на орбиту. По свидетельству специалистов космодрома, это был самый благополучный старт из всех, которые состоялись до этого по программе «Аполлон». Через три часа после старта космический корабль провел свой первый маневр: отстыковался от второй ступени носителя, а потом провел с ней воображаемую стыковку, сблизившись со 150 километров до 20 метров. Дальше подходить было опасно: неуправляемая ступень кувыркалась.

Все три астронавта старались быть максимально придирчивыми к своему кораблю и реагировали на любую мелочь, понимая, что тем самым они сослужат добрую службу следующим экипажам. Набрался длинный список «раздражающих проблем», как они называли эти микронеполадки. Не шли биомедицинские сигналы с датчиков Эйзела. Два других астронавта тоже жаловались на датчики, причиняющие им неудобства. Загрязнились и мешают фотографированию почти все иллюминаторы. Неисправен (завышает расход) датчик расхода кислорода. Подмерзал хладагент в системе терморегулирования. Заедал механизм фотокамеры. Насморк заставлял Ширру каждые 8 часов принимать таблетки для прочищения дыхательных путей и аспирин. Неудобными оказались спальные мешки, и космонавты предпочитали отдыхать в креслах. Дважды Ширра отменял сеансы телепередач с борта космического корабля, мотивируя это подготовкой к будущим маневрам. «Мы еще не ели. У меня простуда. Я отказываюсь ставить под угрозу график полета в данный момент», — ворчливо радировал он в Хьюстон.

В Хьюстоне слушали и улыбались: в ворчании Ширры было что-то домашнее, успокаивающее. Над жалобами подшучивали:

— Доброе утро, Уолли, — вкрадчиво будил его сидящий на связи астронавт Уильям Поуг (он полетел в 1973 году в третьем экипаже «Скайлэба»). — Мне сказали, чтобы я осторожно разговаривал с тобой сегодня, — продолжал он весело, намекая на раздраженность Ширры.