Елена Жаринова - Сын скотьего Бога

— Не сомневайся, — заявил тот. — Мы победим. Даже если твой отец окажется крепким орешком и решит, что город ему дороже сына. Потому что… — Росомаха презрительно хмыкнул, — твой отец старик. А удача как женщина: она выбирает молодых.

— Женщины разные, — возразила Туйя. — Тот, за кого я прошу, — отцов ровесник. Удача тоже может сделать неожиданный выбор. Нельзя полагаться только на удачу.

— А я и не полагаюсь, — усмехнулся Росомаха. — Просто из города у меня хорошие вести. Папашина затея удалась. Вода в городских колодцах испорчена, запасов пищи тоже не хватит на долгую осаду. Когда мы отрежем город от реки, твои земляки сами откроют мне ворота.

— А когда победишь, ты выполнишь условие вашей сделки? — допытывалась Туйя.

— Разумеется, — пожал плечами Росомаха, и его губы сложились в мечтательную и безжалостную улыбку. — Я буду рад оказать такую услугу моему отцу, кем бы он ни был. Это прославит меня навсегда. Я сотру Новгород с лица земли. А почему ты спросила? Хочешь получить город в подарок? Извини, обойдешься. Радуйся, если сама уцелеешь. Опасную игру ты затеяла, княжна.

— Я просто хотела убедиться, что ты собираешься всех убить, — холодно ответила Туйя. Она не лукавила. Она была так же молода и жестока, как пиратский главарь. Нет города — нет страха, нет угрызений совести. При мысли о том, что разбойники могут проиграть битву и она окажется в руках новгородцев, ее начинало подташнивать.

Росомаха покосился на Туйю с одобрительным интересом, но ничего не сказал. Ему предстояло принять важное стратегическое решение — высаживать десант на берег или нет.

Мнения его советчиков разделились. Одни считали, что затягивать осаду опасно. А что если река снова станет? Тогда корабли Росомахи окажутся в ловушке. А что если догонят их по реке торговые суда северян?

Другие, напротив, считали, что незачем попусту рисковать людьми. Новгород наверняка выставит сильное ополчение, и на берегу многие полягут в бою. А осаду можно держать сколько угодно долго. Лес накормит, река напоит, а борта кораблей защитят от словенских стрел.

Росомаха в очередной раз со скукой на лице выслушал все доводы.

— Мы возьмем Новгород так или иначе, — сказал он. — Но мне приятно думать, что убийцы моего отца не примут честную смерть от наших мечей, а сдохнут, как крысы, от голода и жажды. Будем держать осаду. Пусть часть кораблей с ударным отрядом пройдет дальше через исток реки по озеру и высадится не ближе чем за полдня пути до города. Остальные корабли останутся на реке. Почему мы ползем, как улитки? Ну-ка, приналечь на весла!

Удары барабанов стали чаще — словно заколотились от волнения могучие сердца кораблей. Острые кили с хрустом врезались в ледяную кашу.

С высоты городского холма Волх смотрел на бушующую реку. Снег и ветер терзали его одежду. Мир вокруг отсырел и хлюпал от влажности.

Ополчение уже выдвинулось на берег. Город собрал и вооружил мощные силы. Но Волх вспоминал тьмы и тьмы вражеских ладей, которые вот-вот покажутся на реке, и ему становилось дурно. Какое счастье, что русский корабль в полдень уже отчалил от новгородской пристани!

Провожать Волх не пошел. Ему больше нечего было сказать ни жене, ни другу. К тому же какая-то трусливая часть его души хныкала: на кого вы меня, сволочи, покинули? Почему так легко дали себя уговорить? Это было нечестно: своим отъездом Сайми и Бельд платили ему трудный долг любви и дружбы. Пожалуй, им еще тяжелее, чем ему. Не надо мучить их своими сомнениями.

Но отъезд Сайми и Бельда снял лишь часть груза с души Волха. Там, внизу, среди воев сейчас полно его побратимов. В плену — Боян. А на Перыни — мать. И где найти такой корабль, чтобы смог увезти весь город к новым, безопасным берегам?

«На этом берегу ты можешь все. Помни об этом, когда снова перейдешь реку…»

Волх вздохнул и завистливо покосился на другой берег. Вот там он был почти всемогущим. Там его слушались стихии. Земля и вода вместе с ним сражались против врага, ветры слушались мановения его руки… Там он сумел бы защитить всех, кто ему дорог. А по эту сторону реки им остается полагаться на собственные силы. Но кто сказал… Волх внезапно задохнулся влажным весенним ветром… Кто сказал, — продолжал он думать и не смел додумать до конца, хватаясь для храбрости за оберег… Догадка была такой ослепительной, что у него защипало глаза.

— Кто сказал, что я должен оставаться на этой стороне?!

Волх выкрикнул вслух эти слова, с восторгом вслушиваясь в собственный голос. Он разжал кулак — на ладони остался деревянный обломок. Последний конец коловрата откололся, и на веревке теперь болталась круглая сердцевина. Волх беспечно засмеялся, глотая снежинки.