Игорь Генералов - В тени славы предков

При дележе захваченных у Боргундархольма кораблей возникли споры. Олавсоны и Владимир настаивали на жребии, Трюггвасон был решительно против, настаивая на том, что один из захваченных драккаров он заслужил, соглашаясь при этом отдать новгородскую лодью, на которой ходил.

— Зачем тебе целый драккар? У тебя дружины раз — и обчёлся, а нам людей некуда девать! — кричал выведенный из себя Кальв.

— Со мною Флоси Заноза решил остаться! — упрямился Олав.

— Сколько людей у Флоси? Пять, восемь? Даже на вендскую лодью не хватит!

— Я найду людей, а где — не твоё дело!

Олав с Кальвом стояли, набычясь, друг против друга, ещё немного — и один вызовет другого на хольмганг.

— Оставь себе лодью, Олав, мы доплатим тебе, — попробовал уговорить Трюггвасона Владимир.

— Мне проще занять серебра у Бурислава и доплатить вам, оставив драккар себе, — возразил Олав.

— Что ж, давай! — согласился Владимир. Сыновья ярла с удивлением смотрели на князя, но не возражали. Олав заметно побледнел: про заём серебра брякнул в запальчивости, теперь действительно придётся идти на поклон к Буриславу, а не даст, так с драккаром можно будет распрощаться.

Серебро Бурислав дал. Кальв примирился с Олавом-, ибо неизвестно, кому теперь тяжелее, — Олав был связан долгом. К Владимиру присоединились ещё гауты, которых привёл Турин и которые пришли в Волин на торговом кнорре. Восемь кораблей, битком набитые охочими до боя викингами из славян, свеев и урман.

Мирные годы, которые дали потомки Грольфа Ходока бывшему графству франков Нейстрии, насытили народ. Земля Норманда изобиловала заливными лугами, на которых паслись тучные стада. В первый же день взяли крепость, поставленную в удобном для причала кораблей заливе и призванную защищать берег от морских находников. На башне крепости успели зажечь костры и оповестить об опасности. Собранное ополчение было разбито, что дало возможность викингам некоторое время погулять по побережью, пока Роберт Бесстрашный не прислал сильную рать.

Разбойников всегда губила жадность. Всё равно найдётся кто-то более сильный, кто отомстит за беды соплеменников. Владимир на общем совете хёвдингов высказался, что настало время уходить. Несильно возражали только вестфольдцы, но, поспорив между собой, решили, что Владимиру сопутствует удача, и согласились.

Близилась осень, задувая прохладными ветрами и заставляя волноваться море. Три нормандских корабля, видимо, посланные в погоню, держались верстах в пяти сзади вот уже несколько часов. Ивар сблизился с лодьей Владимира, по вёслам перебежал к нему.

— Нормандцы умеют ходить по морю, — сказал он, — и то, что они не хотят нас догонять, говорит о том, что они ждут подмоги, а с кнорром гаутов мы далеко не уйдём.

Владимир и сам об этом думал. Понятно было и то, что нормандцы удерут, как только викинги развернутся в их сторону. А преследуя их, можно было попасть к той самой подмоге, которую они ждут.

— Если мы так и будем идти вдоль берега, нас ждёт большая битва с их кораблями, — ответил Владимир. Ивар кивнул, предложив:

— Нужно уходить в сторону англов. В море подмога их не найдёт, и они от нас отцепятся.

Викинги повернули корабли, нормандцы, не отставая, шли за ними, пока берег не пропал, слившись в бескрайний водяной окоём. Наступившая ночь, пасмурная, непроглядная, вовсе скрыла врагов друг от друга. Владимир, опираясь на борт и вглядываясь в темноту, удивлялся, как кормщики в открытом море, во тьме, без звёзд, да и днём без солнца, безошибочно находят дорогу. Мысли прервала Бернода, франкская девка, что взял с собою для пользования в одном из нормандских селений. Бернода преданно прижалась, нашёптывая какие-то слова на своём языке. Владимир оттолкнул её:

— Что там шепчешь? Проклинаешь меня, никак?

Девка схватила его за руку, и, хоть князь не различал её лица, догадывался, что на нём написан страх потерять своего господина посреди чёрной жуткой пучины. Помнится, впервые с нею встретился в разорённом селе, улица в котором была вымощена камнями. Около села их встретило ополчение, и вестфольдцы, потерявшие в битве пять человек — больше всех в этой битве, — озверели и убивали всё живое, попадавшееся на пути. Новгородцы с упландцами тем временем основательно обшаривали дворы. Около закрытого амбара на князя кинулся грузный мужик в кожаном шеломе и с боевым, не плотницким, топором. Кмети кинулись на подмогу, но Владимир криком остановил их. Нормандец нанёс умелый сильный удар, князь чуть повернул щит, и лезвие скользнуло по умбону. Блеснувший в княжеской руке харалуг оборвал жизнь нормандца. В амбаре он и нашёл её, испуганно съёжившуюся под рядном, присыпанным соломой. Толмач потом перевёл, что девку недавно выдали за убитого Владимиром мужика и она не очень-то горевала по этому поводу. По княжескому примеру ещё кое-кто захотел взять с собой полоняниц, но Владимир запретил, отказавшись от доли добычи, взятой в селе, и многие сочли это справедливым.