Н. Северин - Перед разгромом

Маланья не выдержала радости и истерично зарыдала.

— Полно, полно, родная! Перестань! Услышат, Боже сохрани! — произнес Андрей взволнованным голосом, ласково трепля ее по плечу. — Мне тут по одному делу надо съездить. Ночевать меня не жди, но так устрой, чтобы никто не догадался, что меня дома нет.

— Скажу, что занедужилось, и спать лег. А если барин тебя спросит?

— Не спросит, не беспокойся.

— Ну, если ты барину не нужен, так кто же может тебе помешать спать хоть до завтрашнего утра?

— Вот-вот! Ты у меня разумница, настоящая помощница мужу и в горе, и в радости.

Как ни медленно тянулось время для Владимира Михайловича, однако этот томительный день стал подходить к концу.

С наступлением вечера уже нельзя было прохаживаться по заглохшим аллеям парка, предаваясь фантастическим представлениям о том, что произойдет в эту ночь в Малявине. Федька уже два раза являлся к барину с предложением пожаловать ужинать и с замечаниями относительно сырости, змей, будто бы выползавших из нор после солнечного заката, ям, в которые легко в темноте оступиться, и тому подобных пустяках. Запретить ему являться было невозможно, и Грабинин решил продолжать дома размышления, от которых не мог оторваться.

Чтобы скорее остаться одному, он беспрекословно сел за стол и даже заставил себя поужинать, затем прошел в спальню, разделся, лег и, приказав Федьке тоже ложиться, погасил свечу. Но сон не смыкал ему глаз, и вскоре он осторожно слез с постели, ощупью кое-как оделся и, принимая всевозможные предосторожности, чтобы не быть услышанным, вышел на крыльцо. Тут, присев на ступеньки, он стал ждать, вглядываясь в темноту, за которой воображение рисовало ему то очаровательные картины, от которых его сердце наполнялось восхищением, то леденящие кровь ужасы.

Ночь была сумрачная, накрапывал дождь, и луна только изредка выглядывала на несколько мгновений, как бы для того, чтобы еще живее воскрешать в памяти влюбленного блаженные минуты минувшей ночи, когда под мягким блеском ночной царицы он клялся в вечной преданности той, которую про себя уже называл возлюбленной.

Все, что произошло, было так внезапно и неожиданно, что казалось Грабинину сновидением. Неужели Андрей привезет ее сюда в эту ночь? Неужели Елена решится следовать за ним и довериться ему? Вчера она была на все согласна, но, может быть, с тех пор раздумала доверить свою судьбу незнакомцу, которого видела впервые в жизни, и не захочет кинуться, очертя голову, в бездну неизвестности? Ведь она его совершенно не знает. Правда, вчера она говорила, что на все готова, лишь бы избегнуть злой судьбы, которую ей готовил муж, но ведь это было сказано в минуты отчаяния, под свежим впечатлением угроз ее тирана.

Однако тут же вспомнились милые глаза Елены, полные беспредельного доверия к нему, ее трепет при одном воспоминании о том, что ее ждет у мужа, о его коварстве, ненависти и жестокости, и снова надежда начинала улыбаться Грабинину, и он упрекал себя в том, что позволил себе усомниться в ее искренности и непоколебимости ее намерений.

«Нет, нет, она не раздумает, она не обманет моих ожиданий, моей любви!» — повторял он себе в упоении, но в следующую затем минуту снова терзался сомнениями.

Светало. По расчету времени, решения его судьбы ждать было уже недолго: Андрей, наверное, не будет дожидаться дня, чтобы привести свое намерение в исполнение.

Грабинин подошел к плетню, огораживавшему усадьбу, и, облокотившись на него, начал смотреть на дорогу, по которой он сам вернулся из Малявина и по которой, по его убеждению, должен был вернуться и Андрей. Но время шло, рассветало, а дорога все оставалась пуста, и ничто не нарушало глубокой и таинственной тишины. Дождь давно прошел, и начинавшийся день обещал быть теплым и ясным. Что-то принесет ему этот день?

Долго простоял бы Грабинин у плетня в своих мечтаниях, не замечая наступления утра, если б скрип двери у сарая, где-то поблизости, и мычание коров не заставили его вспомнить предостережения Андрея. Выгоняя скотину в поле, пастух мог увидеть его у околицы, и это могло иметь пагубные последствия для их предприятия. Владимир Михайлович поспешил вернуться в дом, пока никого нельзя было встретить, и в изнеможении кинулся на кровать.

Его тревога с каждой минутой усиливалась. Наверное, случилось несчастье? Что задерживает до сих пор Андрея в Малявине? Если похищение не удалось, он должен был уже давно вернуться один, чтобы возобновить попытку в другое время. Аратов явится к нему за объяснениями. Он, разумеется, постарается, чтобы дело кончилось дуэлью. Это было бы лучше всего. Убить Аратова или самому быть убитым — самое простое разрешение вопроса. Все равно он без Елены жить не может. Умереть с убеждением, что она будет знать, что он за нее пожертвовал жизнью! Да после счастья жить для нее — это самое лучшее, что он может желать для себя! Но рассчитывать на такую развязку трудно; вернее всего так случится, что испуганный неудачной попыткой похитить у него жену, Аратов поспешит увезти ее в такое место, где будет очень трудно ее найти. Такое место, наверное, уже припасено у него на всякий случай. Тогда и смерть ее единственного защитника только усугубит ее бедствие.