Н. Северин - Перед разгромом

Пока он думал обо всем этом, француз, занимая его произнес:

— У мсье Аратова вечно спешные дела, мешающие ему располагать временем так, как бы ему хотелось. То хлопоты по выборам, то улаживание недоразумений между приятелями, то ухаживание за хорошенькими женщинами, среди которых он очень популярен. Все это сопровождается пышными пиршествами, кавалькадами, театральными представлениями, концертами, балетами. Он прав, уверяя, что в Польше умеют веселиться и отгонять от себя мрачные мысли и тяжелые предчувствия.

Однако Грабинин был слишком поглощен соображениями, не имевшими ничего общего с рассказами француза, чтобы внимательно слушать его, и, отказавшись от вина, которым Соссье, взяв на себя роль хозяина, усиленно потчевал его, поднялся из-за стола и заявил, что хочет пораньше лечь спать, чтобы завтра рано утром уехать домой.

Продолжая разговор, начатый в столовой, Соссье проводил гостя до приготовленной для него комнаты, где на пороге встретил их Федька. Владимир Михайлович остался со своим слугою в удобно убранной спальне.

— Барин, что тут за ужасы творятся! — воскликнул Федька, не будучи в состоянии больше сдерживать свое волнение.

«С нею?» — чуть было не сорвалось у Грабинина с языка, но, вовремя спохватившись, он указал на окно, растворенное в сад, откуда легко было подслушать их разговор.

Федька бросился к этому окну и, перегнувшись через подоконник, с минуту всматривался в тени, сгущавшиеся в этом месте особенно черно от высоких деревьев.

— Никого не видать, — сообщил он шепотом, подходя к кровати, на которую, не раздеваясь, присел его барин. — Да и не до того им теперь, чтобы подсматривать за нами, своих забот полон рот. Сейчас, когда вы еще изволили за столом сидеть, прискакал тут один в куртке с золотыми шнурами, в алой шапке с длинным пером.

— Кто такой? Откуда? — прервал его барин.

— Издалека. Сказывали, да я запамятовал. Посланец тот письмо привез здешнему барину и говорит: «Не иначе, как в собственные руки отдам». Езебуш пошел докладывать и, вернувшись, побежал сбирать охотников. А тут вскорости и сам барин вышел. Пока он с посланцем в кабинете разговаривал, на конюшне лошадей седлали, а молодцы, которые у них тут под видом охотников проживают, один за другим на заднем дворе собирались. Эти люди все из дальних, и охотятся они с барином своим не на тетеревей и не на волков и медведей, а на людей! Что только про них здесь рассказывают — страсть! Собралось этих «охотников» человек десять, если не больше, в темных плащах, у каждого за поясом нож острый, а уж рожи! Мороз продирает вспомнить! Одно слово — разбойники. Для того только их здесь и держат, чтобы с барином на промысел ездить.

— На какой промысел? Что ты за вздор городишь?

— Не вздор-с, а они — заправдашние разбойники-с, как есть-с, настоящие, наездами пробавляются. Это весьма здесь известно. Послушали бы вы, что о них здешний народ толкует, волосы дыбом становятся слушать! Прошлою осенью один тут барин напал на соседа с целой ватагой хлопов, с ножами, саблями, ружьями. Четыре дня дрались, и на пятый от барской усадьбы одни обгорелые стены остались. Люди, которых не успели убить или изувечить, разбежались, самого барина зарубили насмерть, супругу его с дочками в плен взяли; кабы добрые люди не отбили дорогой, загубили бы и их. В лесу теперь скрываются, ждут перемены судьбы.

— При чем же тут Аратов? То происходит в Польше, а не на Русской земле, — прервал рассказчика Грабинин.

— Да далеко ли тут до Польши-то? Вот он, Днепр-то! — возразил Федька, протягивая руку к окну. — Здесь, можно сказать, все перепутано: русские делаются поляками, а поляки — русскими. С первого раза и говора-то их не поймешь, — пши да пши, бардзо да пенкно только и слышишь. По-настоящему даже и барина назвать не умеют.

— Но при чем же тут Аратов? — с раздражением прервал его рассуждения Владимир Михайлович.

— Да он был заодно с тем господином, что наезд-то на соседа сделал, и вместе со своими малявинскими охотниками рубил, жег да грабил. Две подводы награбленного добра сюда привезли темной ночью и в подвалы свалили: ящики с серебром, тюки с коврами, узлы со всякой всячиной. Одних червонцев, говорят, больше трех тысяч на долю господина Аратова при дележе досталось. Тот пан, которого они закололи, перед тем целую уйму денег в карты выиграл; было, значит, чем поживиться. Деньги-то господин Аратов при себе оставил и уехал с ними за границу, а все остальное добро торговцам спустили, чтобы и следа не оставалось.