Н. Северин - Перед разгромом

Аратов слушал его молча, и по мере того как хмель испарялась из его головы, на его бледных губах выдавливалась улыбка глубочайшего презрения. Как мог он рассчитывать на поддержку такого человека, который в своем чудовищном себялюбии не перед чем не остановится, не пожертвует даже и минутным удовольствием для спасения жизни того самого, кто доставляет ему эти удовольствия! Надо было окончательно потерять сознание от угрызений совести и от вина, чтобы искать в нем заступничества и поддержки!

Занималась заря. Огням в канделябрах все труднее и труднее было бороться с дневным светом, белесоватой мглой пробивавшимся в окна. Обыкновенно, когда утренняя заря заставала пирующих во дворце, прислуга спешила продлить искусственным образом ночь, запирая внутренние ставни, но в то утро камердинер не решился войти в покой, где его величество плакал горькими слезами на плече москаля, а прочим было все равно — светит ли луна, или солнце: под столом, где они валялись мертвецки пьяные, и днем было так же темно, как и ночью.

Солнце было высоко, когда Аратов проснулся с ноющей болью во всех членах от тщетных усилий освободиться от страшного кошмара, давившего ему грудь.

После выпитого без меры вина и неприятного объяснения с Юльянией, под впечатлением которого он наболтал королю столько лишнего, он заснул тяжелым сном, полным страшных видений. Ему грезилось именно то, что он старательно силился забыть, — похороны мнимой покойницы под деревенским храмом в Малявине, в фамильном склепе. Грезилось ему, что он вторично хоронит Елену, и не труп неизвестной вместо нее, а ее самое закапывает собственноручно в землю. Она мертва, холодна и неподвижна, не дышит; глаза закрыты, это — труп. Но этот труп оказывает ему странное сопротивление: сколько земли ни насыпает он на него, она рассыпается, и невидимая таинственная сила выталкивает труп наружу. Лежит перед ним замученная жертва, бледная и холодная, в белом венчальном наряде, с распущенными волосами и загадочной улыбкой на губах. Долго и отчаянно боролся он с этим трупом и не одолел его: Елена так и осталась непохороненной. Наконец, он открыл глаза и увидал себя не в темном склепе с мертвецом, а в уютной спальне, на широкой кровати, сквозь полог которой пробивались яркие лучи солнца. Под окнами слышалась шумная возня, оживленные голоса, а издалека долетал топот коней, звон шпор и оружия, звонкий смех, возгласы и даже как будто музыка.

— Десятый час, — заявил Езебуш, входя в комнату и отдергивая полог у кровати.

А его господин лежал с открытыми глазами, тщетно пытаясь отделить впечатления сонных видений от действительности, с раздражением спрашивая себя: почему преследует его так упорно образ Елены? Почему вспоминает он ее теперь при каждом удобном случае, когда говорят о женской красоте и неверности? Вчера образ ее встал перед ним, когда на террасе речь зашла о незнакомке, избранной княгиней Изабеллой для каких-то таинственных целей. Видение не переставало преследовать его и во время свидания с Розальской. В то время как она изливала перед ним в страстных выражениях свою тоску и любовь, он мысленно сравнивал ее с Еленой. Потом, за карточным столом, потребность заговорить о ней сделалась так сильна, что он чуть было не выдал своей тайны. Хорошо, что король не дал ему договорить!

Однако пора кончить затеянную любовную канитель с Розальской! Она права, уверяя, что медлить дольше опасно. Надо жениться, сдать ее имения на арендную плату верным людям, оставить старшим управителем Езебуша, забрать капиталы Розальской и уехать. Надоела ему Польша со своим слюнтяем-королем и безмозглыми магнатами! Французы много интереснее. Там тоже готовится политический и общественный переворот, при котором человеку со здравым смыслом и энергией многого можно достигнуть. Лучше там попытать счастья, чем здесь.

Вспомнились пьяные речи короля, и стало тошно. Как он струсил, услышав намек на преступление, совершенное его любимцем! Ждать помощи от Станислава Августа, рассчитывать на поддержку такого нравственного ничтожества! Да он дал бы родной матери живой сгореть в костре, лишь бы не обжечь себе пальцев, снимая ее с него.

Пока эти мысли беспорядочными отрывками навертывались Аратову на ум, Езебуш помогал ему наряжаться в парадный праздничный костюм и убирал ему голову, не переставая рассказывать о том, что происходит в королевской резиденции.

— Торопятся окончить убранство парка к завтраку. Гостей ждут рано. Приказано седлать верховых лошадей для дам. Его величество уже часа два как изволили встать и прогуливаются по саду, любуясь работой живописцев и архитекторов. Летний театр весь будет гореть разноцветными огнями, а беседки разубраны цветами и коврами. В гроте спрятаны музыканты. В ронпуанте приготовлено угощение из сластей и вин. Как только гости сядут кушать — заиграет музыка. Слышите, уже сыгрываются? — прибавил он.