Майкл Гир - Люди огня

Но во взгляде, который бросил на нее Два Дыма, она прочла, что надежды нет.

Кровавый Медведь захныкал, когда они подняли его с земли. Высокая Ель явно побаивалась к нему прикасаться.

— Да не уроните его! — приказала Танагер, заметив ее неуверенность. Затем она обернулась к бердаче: — Белая Телка говорила, что придет Зрящий Видения.

Два Дыма кивнул головой в сторону Танцующего-с-Огнем, который спал, свернувшись под шкурами:

— Он уже пришел.

Волк-хранитель пристально посмотрел на нее; она подавила страх и продолжала:

— Но он ведь так молод.

Два Дыма вздохнул:

— И уже так много пережил.

— Ты что-то говорил про Спирали. И Белая Телка тоже. Что это значит?

Усаживаясь поудобнее спиной к скале, Два Дыма едва не закричал от боли в колене, по которому ударил Кровавый Медведь.

— Оглянись вокруг. Мир меняется. Мы нашли последнее прибежище от засухи. Но она добралась и сюда. Наступил век Огня. Тебя удивляет, что Тяжкий Бобр обрел такую Силу? Дело в том, что его племя голодало. Бизоны вымирали, их становилось все меньше. И когда появился человек, который давал ответы на все вопросы, люди стали к нему прислушиваться. И — что еще хуже — стали верить. Если Тяжкий Бобр захватит горы, он обеспечит себе запас мяса, а тем временем его охотники забьют последние стада на равнине.

— И что с этим можно поделать? — спросила одна из женщин.

— Ничего. Ничего — только прогнать их.

— Значит, надеяться не на что? — спросила Танагер, подперев подбородок мозолистой рукой.

— Я этого не говорю, — устало продолжал Два Дыма. — Все, что будет дальше, зависит от него… от Танцующего-с-Огнем… и от Волчьей Котомки — если только время не ушло.

— Объясни, что это значит.

Два Дыма посмотрел ей в лицо покрасневшими глазами:

— Он, Танцующий-с-Огнем, должен Танцем вернуть Спирали обратно. Он должен встретиться с Тяжким Бобром лицом к лицу и Станцевать новый путь для Низких Людей Бизона.

Она засмеялась:

— Он просто так к ним придет и начнет Танцевать?

Два Дыма беспомощно взмахнул руками:

— Я не знаю, как он это сделает. Я даже не знаю, сможет ли он это сделать. Он Зрит Видения, а не я.

— Вот как? Но разве этого не достаточно?

Губы старика задрожали.

— Даже Зрящий Видения беззащитен против дротика, метко пущенного ему в спину, а ведь ему придется пойти прямо в середину их лагеря, чтобы Танцевать и Зреть Видения. И он возьмет с собой Волчью Котомку.

Танагер лишь молча глядела на него расширившимися от изумления глазами. Сердце глухо забилось у нее в груди. Пронзительный взор волка обжигал ее душу, как уголья, попавшие на голую кожу.

У нее в голове эхом зазвучали последние слова умирающей Белой Телки.

Видения сплетались и путались, связываясь все плотнее, пока не образовался тугой узел. Затем нити лопнули и стали сплетаться в новые образы. Засмеялся Голодный Бык. Ветка Шалфея ругала его за то, что он трогал охотничий дротик отца. Терпкая Вишня хлопнула себя по ноге и закричала, решив, что ее обидели. Улыбнулся Тяжкий Бобр; его плоское лицо делалось все шире, губы изогнулись в насмешке, презрении и вызове. Образ рассыпался и провалился в пустоту; Три Пальца мастерил наконечник, однообразными движениями постукивая по камню. Бросает-Скалы схватил его за руку. Крик ужаса замер у него в горле, когда каменный молот вознесся над его головой.

Танцующий-с-Огнем попытался вырваться из овладевшего им Видения. Он снова почувствовал, как Волчью Котомку вырывают из рук у Два Дыма, как жестоко мнут ее между сильных пальцев и швыряют прочь. Земля и вода раскололись, когда Котомка упала в траву.

Он лежал, оглушенный, и ощущал почву, траву вокруг… Спираль согнулась и задрожала. Гнев, неукротимый гнев наполнил мир; его волны разбегались кругами, как от камня в озере.

Зазвучал голос Волшебной Лосихи… она звала его вернуться. Его дочери заплакали в голос: им было страшно и одиноко. Откуда-то из-за окружавшего его тумана донесся шепот Белой Телки. Любовь корчилась в судорогах в его душе. Он всхлипнул, чувствуя, что любит слишком сильно. «Вернись ко мне, вернись ко мне… » Женский зов манил его, сладкий, как сотовый мед.

«Папа!» — плаксиво позвала дочь.

Он вскрикнул, расслышав в ее голосе тоску и одиночество.

— Отпусти меня, — умолял он, обращаясь к Видению. — Я нужен ей.

Огонь взметнулся ввысь, вокруг горел целый лес, деревья трескались от жара. Ветви корчились, желто-оранжевые языки пламени лизали небо, красноватый дым поднимался столбом к облакам…