Георгий Гулиа - Фараон Эхнатон

Владыка Кеми наделен в романе и другими привлекательными чертами, что, очевидно, не идет вразрез с исторической правдой.. Этот фараон-поэт, слагающий гимны, слывет покровителем и знатоком искусств. Венценосный стихотворец, просвещенный монарх… «..лучшее в Кеми, – говорит он, – ваятели и писцы его, зодчие и музыканты». И обращаясь к ваятелям в мастерской Джехутимеса: «Учтите: вы – фараоны в своем деле… Ни один фараон Кеми, начиная с Хуфу, не может сделать то, что делаете вы». Может быть, Эхнатон в жизни и не мог выразиться столь прямолинейно и несколько на современный лад. Но в главном романист прав: Эхнатон высоко ценил искусство и немало сделал для его развития. В романе отражены и некоторые другие стороны просветительской деятельности Эхнатона, например, его желание упростить, облегчить письмо, создать новое, доступное каждому.

Фараон в известной степени лишен сословных предрассудков. Он «желал видеть вокруг себя поменьше знатных, и побольше умелых и преданных людей». Он мог выдвинуть, назначить на важный пост человека низкого происхождения. Так, вспомним, во главе города Ахетатона он поставил Псару-младшего, безвестного простолюдина, взятого «из вонючей мастерской». Эхнатону не были свойственны, выражаясь современным языком, чувства национального превосходства, великодержавного шовинизма. В своем гимне он называет «славный народ обширного Кеми» после других народов Джали и Та-Нетер, Вавилона и Митанни, арамейцев, шумеров, израильтян, и на недоуменный вопрос Семнех-ке-рэ, почему он так сделал, отвечает: «Если мы – народ великий на самом деле, то почему бы не проявить скромности? И не стать позади своих соседей?» Все это характеризует Эхнатона как правителя, государственного деятеля с передовыми для своего времени взглядами.

Во введении к биографии Александра Македонского Плутарх писал, что «часто какой»нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов». Нам кажется, автор следует этому завету древнегреческого историка, создавая из отдельных черточек полнокровный образ своего героя, – стараясь говоря словами того же Плутарха, углубиться в изучение признаков, отражающих душу человека».

Живой фараон, с его достоинствами и недостатками, с его положительными чертами и человеческими слабостями, сквозь невообразимую даль времени, сквозь густую мглу тысячелетий смотрит на нас со страниц романа. Довольно тщедушный на вед человек С тонким, острым, как кинжал, лицом, с характерной удлиненной, гладко выбритой головой на тонкой и высокой, вытянутой шее, с глазами чуть навыкате. Но, главное, разумеется, не в физическом облике болезненного фараона, запечатленном в его хорошо известных скульптурных портретах. Суть – в проникновении в его внутренний мир, психологию.

Монтень отмечал в своих «Опытах» что «великолепна та жизнь, которая даже в наиболее частных своих проявлениях, всегда иво всем безупречна». Что до Эхнатона, то он, конечно же, не безупречен. Далеко не безупречен. И автор показывает это, стараясь нарисовать объективно правдивый образ человека, о котором существует столько разноречивых мнений, суждений и домыслов, легенд.

Эхнатон – человек своей эпохи, своего времени. Он прочно усвоил идеологию рабовладельческого общества. Глубоко верит в незыблемость единой деспотической власти фараона, который все и всех подчиняет себе. Он считает, что народ нужно держать в строгой узде, что необходимы дисциплина, железная дисциплина, безусловное подчинение немху. Он горячо поддержал бы верховного жреца Атона, старика Эйе, который, в разговоре с царицей-матерью Тии, так характеризует механизм государственной власти в Кеми: «На чем основана сила и крепость государства? На беспрекословном повиновении народа. Пока слово фараона священно и железно – прочность государственной власти обеспечена… Воистину уши народа на спине его! Они хорошо слышат палку, когда она на спине его. Хорошо понимают ее язык».

Фараон изрекает сентенции, подобные, например, этой: «Любое государство – большое или малое – нуждается прежде всего в справедливости». Но в жизни не придерживается этого принципа. Он причинил людям немало зла; он жесток, не прощает малейшего неповиновения. Не задумываясь, приказывает дать сто палочных ударов юноше, отказавшемуся стать воином.

Мы знакомимся с Эхнатоном, когда весь он охвачен тревогой, беспокойством, смутными предчувствиями. Разлад не только во дворце, в Великом Доме, разлад – в его душе. Фараон понимает, что растет число недовольных его политикой, что усиливается оппозиция, до поры до времени притаившаяся и готовая нанести внезапный удар. Он не доверяет лицемерным придворным, сановникам, которые за его спиной плетут сеть интриг. Его величество Наф-Хуру-Ра, как его иногда называют, чувствует себя одиноким, ему не на кого положиться, и это повергает его в смятение. «Я чувствую, как жена моя и дети мои отдаляются от меня. Народ отдаляется от меня. Кеми уходит от меня…» – говорит он главному жрецу дворцового святилища Хет-Атон старому Пенту, которому еще доверяет. Незадолго до своей внезапной кончины фараон, женившись на наложнице Кийе и объявив ее соправительницей, старается лихорадочно навести порядок в государстве, намечает принять ряд решительных мер, расправиться с явными и тайными врагами, со всеми инакомыслящими и недовольными. Он разрабатывает указ, благодаря которому Кеми, как он рассчитывает, превратится в единый военный лагерь, и его власть, власть фараона, усилится неимоверно. «… Дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина! – размышляет Эхнатон. – Как в войсках. Да еще похлеще! Это единственный путь…» И говорит Кийе, с которой делится своими планами: «… Кеми будет словно кулак, оно будет единое, с одним биением сердца, с одним дыханием, с едиными мыслями…»