Николай Лихарев - Воронограй

В церкви так тихо, что ясно слышно, как потухающая где-то перед иконой свеча гаснет со слабым треском…

А снаружи, с монастырского двора, доносятся глухие крики и ржанье лошадей…

Великий князь Василий стоит на коленях, поникнув головой к престолу…

Он то начнёт молиться о своём спасении, то вздрогнет и, забыв молитву, снова с ужасом прислушивается к долетающему со двора шуму…

Жутко, страшно…

Между тем князь Иван, войдя в собор, застал там только игумена и ещё нескольких старцев. Они как будто не замечали, что творилось кругом них, и продолжали церковную службу…

Великого князя на его месте не было.

Трое бояр обошли алтарь, поднялись наверх, но нигде не нашли Василия…

«Может быть, успел убежать, дай ему Бог!» — с облегчённым сердцем подумал Можайский.

Он вместе с боярами вышел из собора и на минуту остановился на паперти.

— Видно, князь Василий успел убечь! — с притворной досадой в голосе произнёс он громко. В эту минуту к паперти подбежал Волк. Он тащил за собой пономаря. Хилый старик монах тщетно вырывался из дюжих рук боярского сына.

— Пусти ты меня Христа ради! — умолял пономарь. — Ничего я не знаю, никого я не прятал!..

— Князь-государь! — обратился Волк к Можайскому. — Люди видали, как вот пономарь повёл кого-то в Троицкую церковь и запер там… Должно быть, князя Василия там спрятал! Прикажи отдать ключи, чтоб дверей церковных не портить!..

Князь Иван закусил губы с досады.

— Всюду этот пёс впутается! — проговорил он про себя.

Кругом были все люди, преданные Шемяке.

Всякий жест, всякое неосторожное слово Можайского сейчас бы передали великому князю Дмитрию… А Дмитрий уже действительно государь московский, его господин и отец…

— Прикажи, государь, пономарю ключи отдать! — повторил снова Волк, удивлённый молчанием князя.

— Отдай ключи, слышишь, старик?! — обратился Можайский к пономарю, дрожавшему всем своим слабым телом.

Он ещё слабо надеялся, что, может быть, действительно старик никого не прятал и не запирал…

Пономарь, видя, как почтительно обращался к Можайскому Волк и другие, вообразил, что он стоит перед самим великим князем, Дмитрием Юрьевичем…

— Помилуй, государь великий! — завопил он, падая на колени перед папертью. — Виноват, спрятал ключи от церкви!.. Под первой плитой паперти, в ямке скрыл!..

Страх заставил старика выдать великого князя.

Волк с криком злобной радости потащил пономаря обратно к Троицкой церкви…

Можайский, с трудом скрывая овладевшее им отчаяние и досаду, спустился с церковного помоста. За ним последовали бояре и челядь…

Волк дотащил пономаря до паперти Троицкой церкви.

— Ну, где ключи, доставай скорей! — злобно прикрикнул Волк.

Пономарь нагнулся и дрожащими руками вынул из-под плиты связку церковных ключей…

Волк вырвал ключи из рук монаха и в два прыжка достиг церковных дверей…

Великий князь Василий только что снова забылся в пламенной молитве, когда вдруг услыхал голоса на паперти…

Василий задрожал всем телом и заметался по алтарю…

А на паперти уже гремели ключами…

Тяжёлые церковные двери отворились с каким-то особенным стоном…

Стон этот словно ножом резанул великого князя по сердцу…

Василий забился в дальний угол алтаря…

Он не был в состоянии больше ничего соображать от ужаса…

Василий, едва дыша, закрыл обеими руками свою голову…

Так птица, встречая неминуемую опасность, прячет свою голову под крыло… Но враг уже заметил свою жертву, и эта наивная хитрость не спасёт её от верной гибели.

Князь Иван вошёл в распахнутые перед ним церковные двери… Сердце у Можайского обливалось кровью от жалости.

Бояре и челядь также вошли вслед за князем Иваном…

В тишине церкви их шаги глухо раздавались на каменных плитах пола…

Можайский подошёл к амвону и остановился.

— Князь Василий, здесь ты?! — громко спросил он. — Отзовись и отдайся на волю государя великого!..

Великий князь словно во сне услыхал голос и слова Можайского.

«Всё пропало!.. Всё пропало!..» — ударило словно молотом в голову Василия…

Сердце стучит так громко, что каждый его стук ясно отдаётся в ушах.

— Князь Василий, здесь ты?… — послышался снова голос Можайского.

Отчаянье придало вдруг силы Василию. Он поднялся со своего места и, как бы умоляя кого о помиловании, протянул перед собою руки…

— Братья Иван и Дмитрий! — раздался из алтаря его голос. — Помилуйте меня!.. Позвольте мне остаться здесь и смотреть на образ Божий, Пречистой Богородицы, Всех Святых!.. Я не выйду из этого монастыря, постригусь здесь!..