Сергей Заплавный - Мужайтесь и вооружайтесь!

— А и верно, — полетели голоса им в поддержку. — Доколе нас ляхи будут за нос водить? Позимье на дворе, а они все телятся. Молчан-собака и та, терпя, гавкнет, а у нас что, мо́чи нет? Или мы без спросу теперь гавкнуть не можем? Без Бутурлина с Пожарским…

— Выходит, не можем, — стали подзуживать крикуны, — От поры до поры все топоры, а пришла пора, нет топора.

— Не слушайте баламутов, братцы! — пробовали урезонить товарищей сторонники переговоров, — Не сегодня так завтра ляхи сами ворота откроют. Зачем зря силы тратить, лишнюю кровушку лить? Князю Пожарскому сверху видней…

Но искра уже дала язычки пламени. Они стремительно побежали по Замоскворечью, захватывая все новые и новые станицы. Кто-то в сполошный колокол ударил. Ему тут же ответили колокола окрестных звонниц. Недолго думая, пушкари замоскворецкого наряда, что стоял на Ивановском лужку возле церкви Всех Святых в Кулижках, по Китай-городу чугунными ядрами принялись палить.

— Коли вздыбится народ, и черт его не уймет! — стекаясь под воинские хоругви, радовались казаки. — А ну-ка поможем Бутурлину ляхов уломать!

— Как бы они его самого в сердцах не уломали.

— Велика беда. Он, чай, не праведник, чтоб его жалеть. А коли праведник, смерть ему в честь и похвалу будет. Знал ведь, на что идет. Ради такого дела все простится…

В казаков и впрямь черт вселился. С приставными лестницами, оставшимися от прежних приступов, с осадными щитами и подкатными срубами-турами, возбуждая себя и других яростными криками, они хлынули к стенам Китай-города. Их поддержали московские низы и ополченцы из станов Пожарского. Будто рой диких пчел вдруг облепил стены Большого посада. Натиск получился таким дружным и устрашающим, а наемники так измотаны голодом и безнадежностью своего положения, что серьезного сопротивления разъяренному множеству оказать не смогли. Лишь первую волну казаков и земцов им удалось обрушить с лестницами вместе на головы наступающих. Вторая смяла и подавила их. Третья обратила в паническое бегство. В поисках спасения жолнеры и черкасы метались по Ильинке, Варварке и прилегающим к ним проулкам Китай-города. Но всюду их настигали копья, сабли, сулицы упоенной долгожданным прорывом казачьей вольницы и ополченцев Пожарского. Только немногие из поляков и служилых иноземцев успели перебежать к Кремлю и укрыться за его могучими стенами.

В пылу сражения удальцы не заметили, как наступил вечер, погасло небо, змейками заструилась под ногами поземка, задувая редкий крупитчатый снежок в глаза, зализывая кровавые следы побоища. Кабы не темнота, они бы и Кремль на одном дыхании кинулись брать, так у них все внутри кипело и торжествовало. Но, видно, и впрямь две радости на один день не бывает.

Уже в сумерках поляки выпустили из Кремля воеводу Василия Бутурлина. Вопреки предсказаниям иных казаков — живого и невредимого. Хотя, как он потом поведал Минину и Пожарскому, польские старшины, взбешенные нападением ополченцев на Китай-город, поначалу за сабли схватились.

— Пся крев [111] Песья кровь. ! — бранились они. — Возможно ли во время переговоров баталию делать? Это есть нарушение правил, позорное для легата [112] Для посла. ! О свента матка, дай ему смерть от наших карабелей!

Но Бутурлин не растерялся.

— Не советую трогать меня, панове, — остудил их он. — Сами виноваты. Это вам последнее предупреждение от наших первых воевод. А теперь образумьтесь, любезные, сабельки свои острые спрячьте, иначе разговора у нас не получится. Учтите: я — ваше единственное спасение.

— Как то можно? — растерялись они. — Поведж [113] Скажи. !

— Ежели меня порубите, то через кого с князем Пожарским и князем Трубецким о сдаче Кремля договариваться будете? Другого выхода у вас нет, как гнев свой унять и хорошенько подумать…

Пошумели старшины еще, пошумели, да делать нечего. Решили подождать, чем вытечка казаков закончится, а до тех пор посадили Бутурлина в промозглую темничку.

На его счастье, приступ взятием Китай-города увенчался. И сразу все переменилось. Выпустили поляки Бутурлина из заклепа, криво улыбаются и даже шутят: не змез ли? с тем ся светом не пожегнал ли [114] Не замерз ли? Не умер ли? ? А то паны полковники его к себе на разговор здоровым хотят видеть и весьма отдохнувшим.

Пришлось Бутурлину по пути в царские палаты отшучиваться:

— Слава богу, от меня еще ладаном не пахнет. А от ваших панов полковников я и впрямь успел отдохнуть. Пора и за дело приниматься.