Святослав Рыбас: Зеркало для героя

- Ты - меня? - крикнул милиционер.

Мы повернулись, пошли прочь. Он приказал остановиться, пригрозил пистолетом. Спустя мгновение за спиной трахнуло два выстрела. Впереди нас ни с того ни с сего в земле пропахало две бороздки, раскидав мелкий щебень. Пахнуло сгоревшим порохом. Выходит, патроны были не холостые.

Мы остановились, он велел возвращаться на шахту и поехал за нами, напряженный от своей нелепой шутки.

Возле деревянной коновязи мы подождали, пока он заматывал повод, потом вошли в здание. В большом помещении первого этажа толпилось множество людей. Они сидели на лавках, подоконниках, подпирали стену у окошка с надписью "Касса". Увидев нас, зашумели: "Деньги привезли!" Массовка впечатляла, даже казалась чересчур достоверной из-за женщин богатырского вида, одетых в брезентовые робы. Впрочем, в сорок девятом году женщины еще работали под землей.

Милиционер завел нас в пустую комнату, снова потребовал документы, приказал вытряхнуть все из карманов. Он снял фуражку, кинул на стол. Стрижен он был под полубокс, с коротким темным чубчиком, затылок и виски щетинились. Он был ниже нас на полголовы, поуже в плечах, явно слабее. Он предупредил, что считает нас подозрительными личностями, а если будем сопротивляться, продырявит нам башки; если мы простые люди, то нас отпустят; если же американские шпионы, то нам крупно не повезло, он недаром служил в разведроте на 1-м Белорусском фронте.

- Шизоид! - прокомментировал Ивановский. - Ты хоть не хватайся за свою дуру. Там же боевые патроны.

Мы выложили на застеленную газетой столешницу рядом с черным телефоном карманную всячину: ключи, деньги, сигареты. Сперва он ухватился за деньги. Повернул десятку к свету, настороженно скользнул взглядом в нашу сторону, не видя нас, а лишь оценивая наши движения, потом снова просветил купюру.

- Денежки-то не наши, - весело сказал он. - И курево заграничное. Попались, что ли, шпионы? За дураков нас считали, не могли замаскироваться получше?

Через минуту мы стояли лицом к стене, а свихнувшийся милиционер звонил своему начальству, наверное в желтый дом, и сообщал, что задержал двух вражеских агентов, облаченных в синие штаны о иностранными надписями, а также обнаружил при них явно фальшивые дензнаки и заграничные сигареты.

Мне стало казаться, что это все не шутка. Я поверил ему: он видел в нас что-то враждебное.

Я стал внимательно осматривать комнату и увидел, что она совсем недавно отремонтирована, на полу возле плинтусов еще заметны брызги побелки, а дверная коробка даже не покрашена. Для помещения старой шахты это было странно.

Милиционер разрешил мне подойти к столу, посмотреть на расстеленную газету. Число и год! Девятое сентября 1949 года, пятница. От нее пахло типографской краской. Я мазнул пальцем по клише. На полях протянулся черный след. Свежая?!

- Значит, сейчас сорок девятый год? - спросил я.

- А по-твоему, какой?

Я попросил его приглядеться хотя бы к году выпуска наших денег, он же вытащил свои, большеформатные, отпечатанные в сорок седьмом.

Минут десять мы убеждали милиционера, что настоящие шпионы уж наверняка знают, какие деньги ходят в стране, что мы актеры из киногруппы, снимающей научно-фантастический фильм о будущем.

- Актеры? - не поверил он. - Какой фильм у нас недавно снимали? Знаете?

- "Большая жизнь", - вспомнил Ивановский. - "Спят курганы темные, солнцем опаленные..." Вот он эту песню сочинил. - Кивнул на меня. - Ему за эту песню на самом верху руку жали. Что, брат, не узнаешь? Вот смеху-то будет: бдительный милиционер сразу двух трумэновских агентов задержал!

- Ладно, бывает, - подхватил я. - Если б его предупредили, что снимают кино, а так ведь и в самом деле - на лбу не написано.

- Значит, артисты? - улыбнулся милиционер.

- Артисты.

- А какое у вас там будущее? Лет через пятьдесят?

- Лет тридцать. Может, чуть больше. Как раз твои дети будут взрослыми мужиками. Есть дети?

- А как же. Два пацана! Да, любопытно заглянуть годков на тридцать... Война с Америкой будет, как думаете?

- Не будет, - сказал Ивановский. - Ты свое уже отвоевал, это точно. Тут пожрать есть где-нибудь? Хотя бы кусок какой-нибудь колбасы.

- Ишь, чего - колбасы! Тут в буфете одни пирожки да красная икра.

- Тащи, что есть! Через тридцать лет икру вспоминать будешь...

Милиционер выглянул в коридор, распорядился и вернулся к нам, хитровато улыбаясь и почесывая затылок. Он не хотел нас оставлять до приезда своего начальства.

- А хорошо, что войны не будет, - сказал он. - Еще пожить надо. Хорошая жизнь скоро будет.