Милош Кратохвил - Магистр Ян

— Вы, наверное, поняли, что я довольно ясно говорил о них как об итальянских деньгах, которые мы хотели бы получить.

— Вы знали, почему отказываетесь от них, — пожал плечами Аммеризи. — Они давались не даром.

— Вы советовали, — упрямо продолжал Виндэкке, — называть вещи своими именами. Ну вот… это были итальянские деньги.

— Хорошо. Это условие принимается. Что же далее?

— Далее — речь идет о баденском маркграфе, тирольском герцоге Фридрихе и майнцском архиепископе. Все они — сторонники Иоанна XXIII и прибыли в Констанц с вооруженными отрядами. У Сигизмунда должно быть, по крайней мере, такое же войско. Иначе ему не одолеть их.

— На это пусть тратят деньги немцы, — сухо заметил Аммеризи. — Только немцы…

— Есть тут масса и других статей расхода, например взятки участникам собора…

— Таких расходов у самих итальянцев немало…

Виндэкке вздохнул. Адская жарища! Свечи накаляют воздух, вино греет желудок, а тут еще эта проклятая одежда! Виндэкке сидит как в парильне, а его хозяин свеж, словно огурчик.

— Наконец, остается еще одно дело — мы можем коснуться его лишь теоретически. Можно ли вообще предугадать, на что решится Иоанн XXIII? Издыхая, хищник бьет и кусает каждого, кто попадается ему на глаза. Не исключена возможность, что римский король прибегнет к силе. Разумеется, для Сигизмунда наших денег не хватит. В этом случае мы должны побеспокоиться об интересах целого.

— Я поддерживаю вас, — согласился Аммеризи. — Половину расходов мы возьмем на себя.

— Мне кажется, половины мало, — сказал Виндэкке. — Учтите: самую тяжелую работу придется выполнять нашим людям. Они могут легко потерять свои головы. Поэтому мы, просим вас взять на себя две трети.

Аммеризи задумался:

— Я вряд ли смогу дать вам немедленный ответ. Мне надо посоветоваться с другими.

Виндэкке настаивал на своем:

— Вы должны решить это сейчас. У нас нет в запасе ни дня, ни часа. Возьмем хотя бы сегодняшнее отречение. Я не верю в него. Черт знает, чтó кроется за этим отречением.

Казалось, Аммеризи был занят игрой света на гранях своего смарагда, который он покачивал перед свечой. Потом Аммеризи слегка подкинул его, поймал и крепко сжал в ладони:

— Ладно. Рискую. Принимаю ваше условие от имени остальных. Однако у нас тоже есть одно условие.

Виндэкке поднял брови: что нужно от него этому живодеру?

— Обещайте, что вы любыми средствами уничтожите чешского еретика!

Виндэкке едва не поперхнулся от удивления. Может быть, Аммеризи не меняла, а кардинал? Как бы то ни было — надо прежде всего наброситься на этого чеха. Условие удивительно выгодное. Сейчас не время для размышлений.

— Разумеется, я принимаю это условие и обещаю полную поддержку со стороны римского короля. Теперь договорились обо всем? — спросил он и нетерпеливо протянул итальянцу руку.

Пожав руку Аммеризи, Виндэкке вернулся к прежней мысли:

— Простите, может быть теперь вы объясните мне, почему вас беспокоит Гус? Давно ли вы стали интересоваться церковью и ее спорами?

— Церковью? — улыбнулся Аммеризи. — Вы ошибаетесь, друг. Мы интересуемся только торговлей и ее будущим!

— В таком случае я не понимаю, какая здесь связь…

— Более серьезная, чем вы думаете, — прервал его Аммеризи. — В наше время хороший купец должен отлично разбираться во всем, в том числе и в богословии. Можете представить себе, какой удар нанесли бы турки венецианской торговле, если бы они в один прекрасный день приняли христианство и перестали бы брать в плен наших набожных паломников? Ведь венецианцы выкупают их из плена и продают родным. Впрочем, чтó это я говорю — «продают»? Освобождая, они посредничают между неверными и родственниками пленников. В этой сделке принимают любезное участие и особо радетельные монахи.

Виндэкке не позволил велеречивому итальянцу уклониться от ответа на вопрос, который всё еще не выходил у него из головы:

— Нет, позвольте! Какое отношение имеет Гус к вашей оптовой торговле?

— Никакого. Но оптовая торговля имеет прямое отношение ко всему миру. От вас требуется немногое: исполнить обещание относительно Гуса.

Аммеризи сжал руку в кулак и опустил большой палец вниз, — таким жестом древние римляне разрешали гладиатору-победителю убить своего противника:

— Вы, кажется, так и не отведали моего греческого вина?

Ночью небо над Констанцем затянулось тучами. Не было видно ни звездочки. Со стороны озера дул легкий, теплый весенний ветер.