Еремей Парнов - Заговор против маршалов. Книга 1

— Значит, считаете, что кому-то неймется скомпро­метировать видного советского военачальника? — он сложил бумаги обратно в папку и разгладил ее рукой.

— Создается такое впечатление,— осторожно под­твердил Артузов.

— Это несерьезный материал. Сдайте его в архив,— заключил нарком, возвращая папку.

Артузов испытал мгновенное облегчение. Он никак не ждал, что Генрих Григорьевич так легко и уверен­но возьмет все на себя. Тем более в нынешней обстанов­ке. Но первая реакция вскоре изгладилась, сменив­шись нарастающим беспокойством. Муторное ощущение совершенной ошибки вновь обдало едкой кислотой.

Опасный остался документ, хоть и не было в нем ни грана правды. Опасный для каждого, кто к нему прикоснулся.

Время проявляет причинную взаимосвязь событий, которые зачастую выглядят разрозненными клочками действительности, вечно текучей, изменчивой и непо­стижимой в целостной полноте. Все проходит, но ничто не проходит бесследно. Слово, брошенное министром с трибуны, неощутимая подвижка осадочных толщ, стре­коза, покинувшая личинку,— все оставляет свой след в четырехмерном континууме пространства — времени. Физики называют его мировой линией. И, быть может, самое изумительное свойство создавшего нас мира заключается именно в том, что в соприкосновение при­ходят никак не причастные друг к другу вещи. Порой через много-много лет. Дальними ответвлениями ми­ровых линий. Так пересекаются круговые волны от двух брошенных в воду камней. Так переплетаются корни растений. Листы и не ведают, какая борьба вершится во мгле перегноя.

Склеивая черепки критской или этрусской вазы, ар­хеолог с превеликим тщанием восстанавливает прихот­ливый рисунок. Но неосторожный владелец, столкнув­ший свой антик с каминной доски, помнит узор.

Перед рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером стояли четыре вазы, вернее, урны с прахом его людей. Проследить последовательность событий не составляло труда.

В ходе чистки, известной как «ночь длинных ножей», когда были ликвидированы главари штурмовых отря­дов, показалось целесообразным убрать еще кое-каких деятелей, никак не причастных к СА, но неугодных фюреру. В их число попали генералы Шлейхер и Бредау. Германия и остальной мир в целом отнеслись к акции с пониманием. В уничтожении Рема и его бан­ды многие увидели долгожданный знак поворота к более умеренной политике. Труды министерства пропаганды, таким образом, увенчались успехом. А вот с генералами вышло маленькое осложнение.

Руководство рейхсвера потребовало их недвусмыс­ленной реабилитации, чуть ли не извинений. Министр обороны фон Бломберг и командующий сухопутными войсками фон Фрич лично посетили фюрера в Бертехсгадене и весьма энергично дали понять, что армии нанесено оскорбление. «Неслыханное», как позволил выразиться Бломберг, этот «Резиновый лев».

Гитлер был поставлен в трудное положение. Ссора с генералитетом менее всего входила в его планы, но и осудить СС — главное орудие партии — он никак не мог. Уж тут-то Гиммлер и Гейдрих постарались, как могли. Сошлись на компромиссном варианте. На широ­ком совещании, где были представлены все виды воору­женных сил, фюрер и рейхсканцлер выразили подобаю­щее сожаление по поводу «досадного недоразумения». На сем конфликт, казалось, себя исчерпал, хотя в печа­ти, вопреки обещаниям, не появилось ни слова.

У армейской аристократии не было повода для недо­вольства. Возрождение военной мощи рейха шло неви­данными в истории темпами. Принятый 21 мая 1935 го­да «Закон о вооруженных силах» еще более укрепил ее влияние. Фон Бломберг был назначен главнокомандую­щим, подчиненным лишь фюреру, а возглавляемое им министерство стало именоваться военным. Недвусмыс­ленный знак! Сухопутные силы возглавил конечно же Фрич, флот — адмирал Редер, авиацию — генерал-полковник Геринг. Второй человек в государстве оказал­ся в формальном подчинении у «Резинового льва». Впрочем, Геринг сразу же показал зубы.

— Все, что летает, принадлежит нам! — заявил он с присущим ему апломбом и отобрал у Редера морскую авиацию.

Последнее обстоятельство никак не нарушило общую атмосферу полного взаимопонимания. Честь корпу­са СС тоже не пострадала. Гиммлер, согласно личному указанию фюрера, передал военному министерству до­кументы, касающиеся всех обстоятельств дела, включая прискорбное происшествие в доме Шлейхера, где за­одно с генералом застрелили и его жену. «Для озна­комления», как значилось в сопроводительной записке. Вроде бы поставлена последняя точка.