Еремей Парнов - Заговор против маршалов. Книга 2

Начальник военно-экономического штаба генерал Томсен, фактотум Бломберга, контролирует деятель­ность всех заводов оборонного значения. Совместно с директорами концерна «ИГ Фарбениндустри» его штаб разработал график выпуска продукции в военное время. Необъятная власть не вскружила Бломбергу го­лову. Он просто растерялся перед обилием врагов и не­доброжелателей. Гитлеру докладывали, что уполномо­ченный по четырехлетнему плану генерал-полковник Геринг глушит ярость добавочными инъекциями мор­фина. Не ему, второму человеку, а «Резиновому льву», баловню случая, дана привилегия приказывать от име­ни фюрера. Получить в мирное время маршальский жезл тоже мало кому удавалось. Словом, есть чему по- . завидовать.

Бломберг понимает, кому он обязан взлетом, и знает, где можно найти защиту.

«Вермахт верен клятве, данной Адольфу Гитлеру»,— заявил он от лица армии. И это не пустые слова.

«Вермахт отныне и на все будущие времена сде­лался носителем германского оружия и наследником его славы!» — ответил на заверения фюрер, специаль­но приурочив свою речь к ноябрьскому параду боль­шевиков на Красной площади.

Конечно, Бломбергу приходится маневрировать. Ге­нералы кайзеровской закалки находят темпы чересчур резвыми. Тот же начальник генерального штаба сухо­путных сил Людвиг фон Бек считает, что грядущая война требует более основательной подготовки. В своем кругу он не останавливается перед такими рискован­ными заявлениями, как «национальная катастрофа», «авантюра», и упрямо бомбардирует предостерегающи­ми записками.

«Нытик и паникер» — характеризует его секретная служба в еженедельных сводках. Вместо того чтобы обуздать наглеца, Бломберг принялся вилять, чуть ли не заискивать. Встал в позу стороннего наблюдателя. Он жестоко ошибается, если думает, что фюрер возьмет на себя роль третейского судьи. А Бека нельзя не выслу­шать. Пусть выскажется до конца.

— Ваши предложения, генерал, заслуживают прис­тального внимания. Мне доставило удовольствие лиш­ний раз убедиться, что армия одобряет стратегический курс национал-социализма.

— Совершенно верно,— подтвердил Бек.— Герма­ния нуждается в более обширном жизненном прост­ранстве как в Европе, так и в колониях. Первое можно приобрести только путем войны. Но для этого нам пона­добятся более продолжительные сроки. Мы двигаемся стремительными рывками, тогда как необходимо плано­мерное продвижение по всем позициям военно-хозяйственного строительства. Без независимой от мирового рынка сырьевой базы нельзя позволить себе риск за­тяжного конфликта. В условиях войны на два фронта он практически неизбежен. Дороги атакующим колоннам должен прокладывать не только господин Тодд, но и господин Нейрат. Пока я не вижу надежной внешнепо­литической предпосылки. Здесь, как и в вопросах хо­зяйства, нужна настойчивая постепенность. Сначала дипломатически изолировать противника, потом молни­еносно его сокрушить, затем нормализовать обстановку и сосредоточить силы для следующего удара. Постадийно и методически.

Гитлер понимал, что за наглыми поучениями фрон­дирующих теоретиков прячутся страх и интриги. Страх доминирует. Призрак войны на два фронта преследует их даже во сне. Отсюда упорные требования союза с Англией, по крайней мере гарантий английского ней­тралитета. Он, фюрер и рейхсканцлер, и сам был бы рад швырнуть им такие гарантии. Как укротитель мясо в клетку грызущихся львов. Если бы заполучить этот козырь! Но его не было на руках ни тогда, когда при­нималось решение о вступлении в Рейнскую зону, нет и теперь, когда нация выходит на пути грома.

«Человечество нуждается не только в войнах вообще, но в величайших ужасающих войнах, следовательно, и во временных возвратах к состоянию варварства». Ницше видел куда дальше, чем кроты, нажившие гемор­рой в штабах. Они собираются драться в белых перчат­ках. Но тотальная война не подчиняется математичес­ким выкладкам.

Пределов, которые ставит опыт и разум, Гитлер не понимал. Инстинкт подчинялся не логике, а внушению. Его могла обуздать лишь превосходящая сила. Очутив­шись после попытки переворота в заточении, впрочем, не слишком обременительном, он раз и навсегда усвоил нехитрую истину: армия — олицетворение силы. В кратчайшие сроки ему удалось соединить вермахт с дви­жением и в мирное время поставить под ружье целое государство. Подобного слияния сил история еще не зна­ла. А портные из Цоссена кроили по прежним меркам. Их амбициозная фанаберия уже лезла из горла, но приходилось терпеть во имя высшей цели.