Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

Возвращаясь в Индию, английские генералы передали контроль над Кандагаром и значительную часть своего вооружения Абдуррахман-хану, зарекомендовавшему себя наилучшим образом. Он получил и крупную денежную субсидию. В ряде столкновений войска Абдуррахман-хана одержали верх над ослабленной сражениями с англичанами армией Аюб-хана и овладели Гератом. Аюб-хан бежал в Иран и умер на чужбине после тридцати трех лет изгнания.

Майвандская колонна в Кабуле.

Но его подвиг и его заслуги перед родиной не были забыты. К одной из площадей Кабула ведет улица, названная Майвандской, а на самой площади установлен обелиск в память знаменитой победы — Майвандская колонна. Прославляющие успех афганского оружия памятники воздвигнуты также в Майванде и Кандагаре. Об этой победе до наших дней рассказывают легенды, пишут баллады и поэмы, повести и романы.

А вот старший брат Аюб-хана — Мухаммад Якуб-хан, правивший страной менее года, не остался в народной памяти. Ему не простили Гандамака и соглашательской политики. Якуб-хан пережил брата на девять лет и тоже кончил дни в изгнании.

Абдуррахман-хан, воссевший на престол в результате совершенно неожиданного поворота судьбы, сумел объединить под своим владычеством Афганистан. Он правил страной около двадцати лет. Это был свирепый правитель. Он любил повторять, оправдывая свои зверства: «Дикими лошадьми не правят шелковыми вожжами». Жизнь, полная случайностей, приучила его быть готовым ко всему. У дворца постоянно стояла наготове пара резвых коней. К их седлам были приторочены мешки с деньгами, оружием и запасом продовольствия.

Период царствования Абдуррахман-хана насыщен народными восстаниями. Все они жестоко подавлялись. Но, как ни странно, именно он оказался одним из немногих эмиров в истории Афганистана, спокойно скончавшихся на своем ложе…

Общие итоги трагических событий, нашедших отражение в этой книге, нам поможет подвести одно из ее главных действующих лиц.

Граф Литтон был искренне возмущен политикой правительства либералов на Востоке. Он потерял интерес к происходящему в парламенте, редко показывался в своем лондонском доме на Гросвенор-сквер, 12, в Вест-Энде, и лишь по важным причинам покидал усадьбу Небуорс-парк в Хартфордшире.

Литтон часто заставлял себя садиться за письменный стол, и пол его кабинета, как когда-то в Симле, вскоре покрывался клочьями бумаги. Выскакивал он оттуда взъерошенный и возбужденный. Леди Литтон уже знала: и сегодня вдохновение не пришло…

— Нет, Эдит, — жаловался он, — слишком большие запасы трудолюбия и энергии были израсходованы в Индии. Боюсь, я лишился всего, что питает вдохновение.

Чтобы отвлечься, Литтон взялся за давно начатое жизнеописание своего отца — писателя и государственного деятеля Эдуарда Джорджа Эрла Булвер-Литтона. Дело пошло, но и оно не давало ему полного удовлетворения.

«Великий Могол» попытался создать героическую поэму о тех, с кем встречался в Индии, и кто, выполняя его приказы, шел сражаться в Афганистан. Из этого ничего не получилось, и он вернулся к излюбленным полуабстрактным сюжетам, стремясь использовать в них индийские мифы.

Но снились ему сцены никогда не пережитых схваток с афганцами где-то в Бала-Хиссаре, за Джагдалаком, у Али-Масджида, на склонах Сулеймановых гор или близ Газни…

Однажды, разбирая почту, доставленную из Лондона, граф обнаружил в журнале «Импириэл энд Эйшиэйтик Квортерли Ревью» статью под туманным названием «Афганская дилемма». Под ней стояла претенциозная подпись — «Историкус».

Леди Литтон, беседовавшая в гостиной с приехавшей навестить ее приятельницей, была встревожена шумом, донесшимся из библиотеки. Через мгновение к ним влетел разъяренный пэр и, не обращая внимания на гостью, закричал, потрясая журналом:

— Послушай, что городит этот болван! «Последняя афганская война не была успешной. Те, кто ее затеял, совсем не поняли всех трудностей поставленной задачи. Они, кажется, полагали, что их предприятие будет военной прогулкой, сопровождаемой потоками звезд, орденских лент и более существенных наград для немногих избранных…»

У графа перехватило дыхание, чем немедленно воспользовалась супруга:

— Но, Эдуард, милый, ты даже не поздоровался с миссис Пембертон!

— Да-да, конечно, добрый день, миссис Пембертон! Нет, Эдит, это невыносимо. Дальше не лучше: «События вскоре рассеяли подобный мираж. Двухлетние военные действия сводились преимущественно к фуражировкам и были отмечены двумя тяжелыми поражениями — нашим поспешным отступлением в Шерпур перед фанатичными ордами Мухаммад Джана и проигранным нами злополучным сражением при Майванде. Затем наша армия ушла из Афганистана, не только не получив ни малейших выгод в возмещение пролитой крови и затраченных денег, но даже в обстановке, оскорбительной для нашей национальной гордости…» Каково, а?!