Франсин Риверс - Руфь. Непреклонная

— Пойдем, — сказала Ноеминь, протягивая руку Руфи и помогая ей подняться. — Нам предстоит долгое путешествие, прежде чем мы доберемся до дома.

Руфь не задумывалась о трудностях, с которыми они могут столкнуться, когда придут в Вифлеем. Каждый день их путешествия был настолько сложен, что ее не страшили проблемы, ждавшие их по прибытии на родину Ноемини. Все те месяцы, в течение которых болел Махлон, она жила в страхе, но он все равно умер. Она любила своего мужа, но не смогла спасти его. Все ее усилия помочь ему были напрасны, и страх потерять его никоим образом не предотвратил приход смерти. И совсем не страх помог ей преодолеть трудности жизни без мужчины и обеспечить семью хлебом. После смерти Махлона Руфь твердо решила, что никогда больше не позволит себе задумываться над вещами, не подвластными ей. Будущее было из ряда именно таких вещей. Она смело встретит все, что произойдет, и смирится с той жизнью, какую даст ей Бог.

Ноеминь часто утешала ее, даже не сознавая этого. «Господь позаботится о нас», — сказала она прошлой ночью. Руфь без сна лежала на твердой земле, глядя на звездное небо, и размышляла над ее словами. Господь позаботится о нас. После всего, что пришлось пережить Ноемини, Руфь еще больше убедилась в ее вере. Сила этой женщины приносила девушке успокоение. Господь позаботится о нас. Она предпочла верить этому, потому что ее свекровь говорила, что это правда.

С тех пор как Руфь вошла в дом Махлона, она видела, что Ноеминь отличается от жителей Кирхарешета. И первым отличием, которое сразу же бросалось в глаза, была ее одежда. Даже по истечении нескольких лет жизни среди моавитян Ноеминь продолжала одеваться, как еврейка. Она делала это не из гордости, как если бы считала себя лучше тех, кто жил рядом с ней. Просто она была такой, какой была. Руфь также видела ее глубокую веру в Бога. Сначала она беспокоилась, что долгое молчание свекрови было признаком ее недовольства девушкой, которую ее сын выбрал себе в жены. Но Махлон сказал, что она ошибается.

— Это она молится, — говорил Махлон, пожимая плечами. — Сколько я себя помню, она всегда молится. Не беспокойся. Ее молитвы никому не вредят. Просто не обращай на нее внимания.

Но Руфь не могла не обращать внимания на свою свекровь. Она видела, как много значат для этой женщины молитвы, и хотела больше узнать о них. Украдкой она наблюдала за своей свекровью. Иногда Ноеминь, разговаривая со своим Богом, выглядела такой умиротворенной, а иногда на ее лице отражалась боль. Каждое утро, часто в полдень и всегда в вечерние часы, Ноеминь покрывала голову платком, садилась в уголок и безмолвно замирала там. Однажды Руфь спросила ее, о чем она молится, и Ноеминь с улыбкой ответила:

— Обо всем, — ее глаза стали грустными. — А больше всего о сыновьях, — она приблизилась к Руфи и обняла ее, в глазах еврейки засветилась нежность, — и о моих дочерях.

Добрые слова свекрови вызвали слезы Руфи. Мнение Ноемини много значило для нее, потому что она восхищалась матерью Махлона. Ноеминь была доброй и мягкой, она честно распределяла домашнюю работу и всегда работала так же много, как и все остальные. Она одинаково сильно любила обоих своих сыновей и, несмотря на культурные различия, приняла Руфь и Орфу, как дочерей. Хотя на Махлона Ноеминь, кажется, не имела особого влияния, Руфь чувствовала, что ее свекровь обладает глубокими знаниями и мудростью, которые она тоже очень хотела бы иметь.

Но она видела и печаль свекрови. В Кирхарешете Ноеминь никогда не чувствовала себя как дома, она вела себя скованно в окружающем ее обществе. Это было связано с ее Богом. Руфь не решалась подойти к ней и заговорить об этом. С этим вопросом она обращалась к мужу.

Махлон не много мог рассказать о Боге своего народа. Он, видимо, очень мало знал о Нем.

— Почему ты так интересуешься Богом?

— Разве я не должна буду рассказать о Нем твоим сыновьям?

— Расскажешь им о Хамосе, если хочешь. Мне это безразлично. Я уверен, моя мать расскажет им о Яхве. Самое главное, чтобы они были терпимы ко всем религиям. Это единственный способ добиться успеха в Кирхарешете.

В глазах Махлона один бог был ничем не лучше любого другого, но Ноеминь не шла на компромиссы. Она с уважением относилась к другим верованиям, никого не презирала, но твердо держалась своей веры в Яхве.

Руфь посмотрела на свекровь, свернувшуюся рядом с ней, голова ее покоилась на камне, подложенном вместо подушки. Она уснула через несколько минут после того, как съела хлеб, приготовленный для нее Руфью. Солнце село, и воздух быстро остыл. Руфь поднялась и осторожно укрыла Ноеминь своей шалью. Очень быстро путешествие для свекрови стало тяжелым. В течение нескольких недель после смерти Махлона она ела очень мало. Руфь опасалась, что она зачахнет от горя. Поэтому, желая вызвать у нее аппетит, она готовила для Ноемини вкусное тушеное мясо. А сейчас физическое переутомление лишило ее аппетита. Она так уставала после переходов, длившихся целый день, что глаза ее закрывались во время еды. Странно, у Руфи было ощущение, будто они поменялись местами. Ноеминь стала ребенком, а она — заботливой матерью.