Олег Ерохин - Гладиаторы

В атриуме ярко горели светильники, и свет этот, отражаясь и в мраморе пола, и в позолоте лепных украшений, и в картинной мозаике, больно слепил глаза. Угрюмо, из-под бровей осмотрев атриум, Пизон дернулся и взревел:

— Клеон! — И, набрав воздуху, громче: — Клеон!

Пизона трясло. Злоба его искала выход и не находила. Скинув тогу прямо на пол, Пизон принялся яростно топтать ее — положение сенатора, имевшего по закону власть и вместе с тем фактически безвластного, стало ему вдруг ненавистно.

Появился Клеон.

— Где ты был, собака? — Пизон сгреб в горсть щеки и губы Клеона, чтобы затем с силой отпихнуть его. — Где ты был?!

— Я охранял Орбелию, как ты и приказывал, господин, — быстро ответил Клеон. — Она в своей спальне.

Сузив глаза, Пизон взором своим уцепился в зрачки Клеона. Клеону стало не по себе: по его опыту, такое внимание господина никогда не предвещало ничего хорошего.

Клеон был прав, хотя и не совсем: Пизон думал не о нем, а об Орбелии. Орбелия, его жена, шла на разрыв с ним: как только он отказался выполнять ее прихоти насчет рабов, она вздумала от него уйти. Но она принадлежит ему, а разве может вещь по своей воле уйти от хозяина? Нет, вещь расстанется со своим хозяином, только если ее украдут или выбросят, однако первое Пизон не собирался допускать, а о втором и не мыслил. Орбелия принадлежала ему, и даже смерти он не позволит разлучить ее с ним.

Пизон жестом приказал Клеону следовать за собой.

Орбелия еще не спала, хотя давно уже легла. Тревожные мысли мелькали, разгоняя сон. Что будет с ней? И с Марком, если…

Близилась полночь. В ночной тишине Орбелия явственно услышала шаги. Шли к ней. Неужели Пизон?

Дернули дверь.

Тяжело дыша, Пизон рухнул на ложе рядом с Орбелией и сжал ее в объятиях. Орбелия заплакала. Одна рука ее поднялась вверх, пытаясь защитить от жадных губ Пизона лицо, а другая опустилась вниз, стараясь сохранить в неприкосновенности лоно.

Если бы Орбелия не сопротивлялась, то Пизон, возможно, утихомирился бы, утолив ее покорностью свою злобу.

Но покорности в Орбелии не было.

Остатки благоразумия, еще кое-где проблескивавшие в душе Пизона, были погашены волною ярости. Мало того, что он был вынужден так долго терпеть насмешки Каллиста, бывшего раба, мало того, что Орбелий, ее братец, обозвал его трусом, так еще и она…

— Клеон! — завопил сенатор. — Клеон!!

В спальню заглянул Клеон.

— Помоги!

Клеон сразу понял, какую помощь хотел получить от него его господин, У него был опыт в подобных делах, приобретенный еще тогда, когда Пизон перебивался рабынями.

Раб быстро подошел к Орбелии, схватил ее за руки и прижал к ложу так, что она не могла пошевелиться.

Менее чем через час Пизон оставил Орбелию, содрогавшуюся в рыданиях. Он побывал за этот неполный час везде, куда только мог заползти червяк.

Приперев с помощью Клеона дверь спальни Орбелии снаружи тяжелым шкафом, Пизон поманил Клеона за собой: Орбелия была наказана, но еще ждали наказания Каллист и Марк Орбелий — наказания за унижение, которое он испытал через них.

Пройдя в свой кабинет, Пизон вытащил из-за большого бронзового зеркала свиток пергамента и сказал, протянув его Клеону:

— Знаешь дом Децима Юлиана? (Клеон кивнул.) Сейчас там живет некто Марк Орбелий, препорядочный мерзавец… Передай ему это в собственные руки и немедленно возвращайся.

Клеон взял свиток и вышел.

По губам Гнея Пизона пробежала судорога: то была улыбка, которой он проводил своего верного раба.

Каллист хотел, чтобы письмо Камилла Скрибониана оказалось у Нарцисса — тогда бы он устроил обыск у Нарцисса и, обнаружив при обыске это мятежное письмо, изобличил бы Нарцисса перед императором как врага империи. А что случится, если Нарцисс успеет показать письмо Скрибониана императору раньше, чем Каллист нагрянет к нему с обыском? В таком случае Нарцисс будет не врагом империи, а чуть ли не спасителем империи — а то как же, ведь он перехватил опасное письмо и тем самым предотвратил развитие заговора! Каллист же будет посрамлен…

Пизон прищурился на огонь. Кажется, он рассуждает правильно… Клеон только что побежал с этим самым письмом Камилла Скрибониана к Марку Орбелию, и скоро, очень скоро оно окажется у Нарцисса. А Каллисту о том, что письмо уже отослано Нарциссу, он сообщать не будет. И Нарцисс утром, а может не дожидаясь утра, покажет императору письмо Скрибониана как верный сын империи.

Жаль, что его, Пизона, не будет рядом с Каллистом, когда Каллисту сообщат, что зловредное письмо уже передано императору Нарциссом!