Станислав Сенькин - Крест и меч

Вдруг над ними задрожала и треснула скала. Шум падающих камней оглушил царевича, он чуть не выронил икону. Прижался он к скале и остолбенел от ужаса. Большой, в человеческий рост камень, висевший прямо над ним, покачнулся, но был остановлен сильной рукой Куще. Пастух заскрипел зубами — камень был очень тяжел. Затем он осторожно выпустил руку царевича и уже обеими руками поддержал камень, который в любое мгновение мог погрести под собой путников.

Пастух закричал:

— Беги, Иуане, пока есть у меня силы удерживать этот камень! Если упадет он, погибнем и я, и ты! Беги же, спасай свою жизнь!

Не послушался его царевич.

— Нет, Куще! Я помогу тебе удержать камень. А если мы не сможем сделать это вдвоем, все равно не брошу тебя!

Умоляюще посмотрел на него пастух. Напрягся он, чтобы перекричать ветер.

— Знаю, что смел и благороден ты, Иуане! Вот только ни за что сгубишь ты свою жизнь и не сможешь выполнить то, что поручил тебе старец! Все равно я не проживу долго — так сказал мне Геор! Сказал он мне, что не вернусь я из этого путешествия, и знамением моего ухода в другой мир будет барс, которого ты, Иуане, видел во сне прошлой ночью! Поэтому иди! Ты же знаешь, что я файнаг фарст — человек со сросшимися ребрами! Не живут долго такие люди! Осталась в нас часть той титанической силы, какой обладали когда-то допотопные люди-исполины! Вот и придется погибнуть мне вблизи ковчега Ноя! — Камень сдвинулся, и лицо Куще искривилось от чудовищного напряжения. — Беги, царевич! Передай Геору, что люблю я его, как отца!

После этих слов царевич стал продвигаться к краю тропы. Он смотрел на пастуха, пытаясь удержать слезы:

— Прощай, мой друг!

— Прощай! Отойди подальше, чтобы не задел тебя камень, когда будет падать! — Пастух вдруг закричал — камень давил его своим непомерным весом. Лопалась на руках его кожа, трещали кости. Но держался еще могучий Куще. — Помнишь, что я говорил тебе про страх? Что это лишь болезнь!

— Да, помню!

Царевич отошел на безопасное расстояние и лихорадочно думал, как возможно помочь пастуху. Болело его сердце оттого, что теряет он друга.

— Неправ я был тогда! Не боятся только глупцы! Боюсь я, на самом деле, боюсь, предстоять перед престолом Божьим! Много грехов совершил я! — Камень снова зашевелился, и пастух почти взревел от боли и напряжения. — Все! Кончаются мои силы! Но не хочу я быть раздавленным этим камнем, убитым, как Бадрадз колесом Балсага! Проводи меня взглядом, Иуане, в последний путь!

Напрягся Куще изо всех сил и, оттолкнув насколько возможно камень, вдруг прыгнул в пропасть. И услышал царевич последнее «прощай» своего друга. Смахнув слезы, проводил он его взглядом. Раскинув руки, летел в бездну Куще вместе с камнями и комьями снега, пока не скрылся из вида. А Иуане вдруг ощутил в душе воскресение — понял он, что душа его друга летит прямо на небо…

Опередил пастуха тяжелый камень на пути в бездну. Пролетел он мимо Куще, не став орудием убийства. Но он обрушил ту узкую тропу, которая связывала внешний мир с потаенным озером, где находился Ноев ковчег. Смогут ли теперь пройти туда люди, царевич не знал. Красива и благородна была смерть могучего пастуха. Царевич, видевший Куще последним при жизни, надеялся увидеть его первым после смерти, потому что именно в соседстве с такими людьми рай и становится раем. Навсегда гора Арарат приняла человека со сросшимися ребрами.

Царевич попытался собрался с духом. Не напрасным должен оказаться подвиг Куще! Еще не до конца был пройден опасный путь. Царевич тяжело вздохнул, поднял икону и пошел, читая про себя молитвы за упокой души новопреставленного…

Наконец добрался царевич с иконой великомученика Георгия до того самого места, где спал он перед восхождением на Арарат и видел во сне гордого барса. Понял он, что это было предзнаменование славной смерти Куще: барс стоял на большом камне, приподняв свою когтистую лапу…

Царевич прилег, дав выход своему горю в скупых слезах. Подняв с земли завернутую в плащ икону великомученика Георгия, он развернул ее, облобызал, затем снова завернул и убрал за пазуху.

Наутро, поев немного снега, Иуане стал спускаться. Буря утихла. Царевич продвигался, проваливаясь в сугробы, и его обувь быстро промокла. Нужно было быстрее добраться до села, чтобы не простудиться.

Наконец царевич добрался до священной скалы, где, по преданию, Ной основал первое поселение перед тем как уйти в Нахичевань и где Господь явил свое знамение — радугу. Здесь было теплее и снег таял под солнечными лучами. Как это ни могло показаться странным, у священной скалы шел моросящий дождь, и царевич вдруг увидел радугу.