Николай Бахрошин - Черный огонь. Славяне против варягов и черных волхвов

Зеленю все уважали. В молодости Зеленя-старейшина был знатным воином, ходил на сечи походным князем, крепко рубился. Теперь его сын Злат, такой же огромный и несгибаемый, как отец, первый силач среди всех селений, иод ил на рать родичей…

Старейшину выслушали внимательно. Помолчали, подумали.

— А вдруг не захотят? Чего их хотеть, баб-то? — спросил старый Ветрь, приоткрывая выцветшие от времени, слезящиеся глаза.

Сказал — и снова закрыл. Опустил на грудь сухую, прорезанную морщинами голову, где вместо бороды и волос остался какой-то гагачий пух. То ли задремал, то ли задумался, как обычно, — у него не поймешь.

Тоже старейшина, сам не помнил, сколько живет, Сырую Мать топчет. Но его родичи меньше слушали. Последние годы Ветрь начал заговариваться, иногда такое понесет — уши вянут. Сам, по-моему, перестал разбирать, где Явь, где Навь, а где Правь. Долго живет, дольше всех в роду, говорят, давно уже своим летам со счета сбился.

— Тебе, дедушка, от баб точно никакого прока, ты свой стручок давно в портах потерял. Забыл, небось, где у бабы вымя — с переду или с заду, — влез в разговор остроумец Нелень.

Велень давно уже мужик, а все как парень. Юркий он, хоть и борода по пояс.

Родичи, кто помоложе, загоготали. Из-за спин мужиков звонко захихикали бабы.

Старики на них цыкнули. Веленя пообещали выпороть перед всем миром. Ему — как с гуся вода, встряхнулся, хитро прищурил блестящие от пламени костра глаза. Забавный он.

— Захотят, — сказал Зеленя. — Разгорячатся пивом да брагою и захотят. Долго были в походе. А человеку подолгу трудно обходиться без женщины. Как можно человеку без женщины? От этого у него в груди поселяются тревожные бесы. Свербят его всяко.

Все опять подумали. Его правда получается.

— Пускай берут баб. Жалко, что ли, добра длинноволосого? Небось не убудет от них, — решительно, как всегда, высказался силач Злат, старший сын Зелени, косматый, как медведь, и такой же необъятный статью. — Хорошее семя роду подарят, отважное. А хоть бы и совсем баб забрали, тоже невелика потеря. Пойдем ратью к оличам, они сейчас слабые, новых баб себе наберем, помоложе, послаще.

Отец строго посмотрел на него. Покачал головой.

Злат понял, примолк.

— Не о том речь, не о бабах сейчас надо думать, — сказал Зеленя. — Где женщины, там и свара, где свара — там сеча. А драться со свеями — дело тяжелое. Свей — неистовые. Они с малых лет растут с мечами в руках. Я знаю, люди рассказывали, взрослые свей ловят в лесах волков или медвежат и заставляют маленьких свеев драться с ними деревянными мечами или даже пустыми руками. Лютые воины вырастают из них после такого. Вон Кутря скитался по свету, знает их обычаи. Так, что ли, Кутря?

— Все так, — подтвердил я. — Со свеями рубиться — трижды три раза подумать надо. Они — лютые.

— Ну и что из того? Подумаешь, удивили мелким зверьем. Наши парни тоже сызмальства на охоту шастают. Небось зверя берут не хуже свеев! — сразу возразил отчаянный Злат, сверкнув в мою сторону глазами.

Он на меня всегда косился. Из дальних краев я принес не только воинские доспехи невиданной крепости и красоты, каких в роду ни у кого не было, но и рассказы о ратных подвигах. Силач был ревнив к бранной славе.

На его слова родичи одобрительно загудели. И то правда, напугали ворону падалью, нашли Зеленя с Кутрей, чем удивить, волчатами или медвежатами! Лес кругом, этого добра валом.

— Наши зверя берут на потребу, ради шкуры или мяса. А свей — чтобы забрать злобный дух. В том разница, — объяснил Зеленя. — Если в людях сызмальства звериный дух поселить — с такими воевать тяжело…

Родичи, опять подумав, согласились с его словами. Выходит, есть разница. Зря влез Злат со своей похвальбой. Все-таки сын против отца еще жидковат умом.

— Если баб отгонять, надо и скотину гнать. Кто будет: ia скотиной ходить, если баб не будет? — влез в разговор мужик Корень.

Корня не любили. Мелкий он, но на вредность — крупнее крупного. Хотя сказано было дельно. Все снова задумались. Отогнать скотину — легко сказать. А если не дойдет, спрашивается? После зимы ее и так ветром шатает, не успела еще отъесться на молодой траве…

— У волхва Олеся бы совет спросить, — подсказал вдруг Творя-кузнец.

— Вот это верно! Это правильно! Это по уму! А где волхв, однако?! — оживились родичи.

— Так звали же его на толковище! Бегали за ним! — выкрикнул сзади кто-то из молодых.

— А кто бегал-то?

— А кого посылали?

— А малого Весеню, кажись…