Вильфрид Штрик-Штрикфельдт - Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение

Гелен просил меня остаться при Власове, сколько я смогу.

Вскоре Власов получил от Гиммлера телеграмму, в которой речь шла о формировании трех русских дивизий. Власов был глубоко разочарован: десять дивизий было ведь обещано! Но Крёгер заявил, что Гиммлер говорил лишь о трех дивизиях. Власов ли ослышался, или, быть может, Крёгер оговорился, переводя на встрече у Гиммлера? Но меня вновь охватило недоверие.

В телеграмме, кроме того, говорилось о Русском Освободительном Комитете. Гроте пояснил, что не только в ОКВ, но и в Восточном министерстве, и в Министерстве иностранных дел, и в штабе генерала добровольческих частей Русский Комитет может быть признан лишь наряду с ранее образованными национальными комитетами. Власов же, напротив, понял Гиммлера так, что образуемый по его инициативе Комитет будет центральным органом для всех народов России, охватывающим все антибольшевистские силы, координирующим и направляющим антибольшевистскую борьбу.

Кёстринг запросил у своего начальства директив «в связи с новым курсом в отношении Власова». Кейтель ответил, что ни у кого нет намерения «растить Власова». Йодль, со своей стороны, сообщил Веделю (начальнику ОКВ/ВПр), что всё это, вероятно, лишь «маневр» Гиммлера. И можно усомниться, что Гитлер утвердит этот новый курс.

Розенберг чувствовал себя глубоко уязвленным и развил бурную деятельность, подбивая нерусские национальные комитеты на протест против «пакта Гиммлер-Власов». Была оживлена активность и тех из них, которые до сих пор существовали лишь на бумаге. Нам сообщили, что Розенберг собирается апеллировать к Гитлеру.

Не обращая внимания на грозовые вспышки на бюрократическом горизонте, Крёгер приступил к созданию своего штаба. Он настаивал, по данным ему инструкциям, на том, что «новый Власовский комитет» должен быть объединяющим центром. При деятельном участии Гроте было принято предложение Власова и его сотрудников образовать единый орган из представителей народов России под наименованием Комитет Освобождения Народов России (КОНР).

Начались затяжные переговоры Власова с представителями национальных комитетов, которые, получая поддержку Розенберга, сопротивлялись объединению. Крёгер грозил оказать на них давление, но Власов решительно отклонил какое-либо вмешательство с немецкой стороны. Твердость, с которой Власов отстаивал принцип самоопределения в рамках европейского содружества и для национальностей России, произвела на меня глубокое впечатление.

В конце концов, некоторое число представителей национальных меньшинств изъявили готовность сотрудничать и были введены в Комитет. Этим было сохранено лицо. Более известные отказались войти в него. Они не хотели или не могли понять, что во Власове и Малышкине они найдут честных партнеров, которые не будут вести политику крайних шовинистов, ищущих привилегий только для своего народа.

(Приведу один пример из дипломатической деятельности Комитета:

Известный казачий генерал П. Н. Краснов наотрез отказался подчиняться «бывшему красному генералу». Он требовал, с другой стороны, чтобы Власов уже сейчас гарантировал казакам в будущей России их традиционные права и привилегии. Оставалось впечатление, что генерал Краснов не видит создавшегося военного и политического положения. Власов и Трухин приложили все силы, чтобы прийти к какому-либо реалистическому соглашению с ним. Но между ними простиралась пропасть.)

Немецкий штаб в Дабендорфе отошел теперь совсем на задний план. Его члены по-прежнему были советниками и помощниками своих русских друзей, но лишь на основе приобретенного за все это время личного доверия. К Деллингсхаузену, Фрёлиху, Шаберту, Роппу и другим обращались за советами чаще, чем когда-либо, так как русско-немецкие контакты участились и усилились. В области управления, прессы, пропаганды и политики, в особенности же в военной области необходимо было срочно создавать русские учреждения. Дабендорф стал главным штабом Освободительного Движения. Теперь только стало ясно, каким точным было предусмотрительное планирование генерала Трухина. Несомненно, что и в Дабендорфе были отдельные темные личности, которые стремились лишь к своим собственным корыстным целям. Но я думаю, что если бы не Дабендорфская организация, всё предприятие провалилось бы с самого начала. Я сомневаюсь, что эсэсовское начальство это понимало.

Подыскивались новые жилые и рабочие помещения. Все время происходили какие-то собрания и конференции. Появлялись офицеры войск СС и разного рода «уполномоченные» и брали на себя функции связи с организуемыми или уже работавшими русскими учреждениями. При этом между русскими и эсэсовцами происходили споры и разного рода неприятные столкновения. Немецкому штабу Дабендорфа удавалось их улаживать. Но положение стало таким напряженным, что Крёгер однажды даже пригрозил мне арестом. Я сказал ему: «Этого вы не сделаете». – «Почему же?» – «Потому что вы мой земляк». Он молча протянул мне руку.