Вильфрид Штрик-Штрикфельдт - Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение

– Ведь мы русские заговорщики, а не немцы. Нам должно быть безразлично, что о нас думают немцы. Мы верим, что служим народу с чистым сердцем и чистыми руками. Вопреки Сталину, и вопреки Гитлеру Наша вина, как сказал генерал Малышкин, заключается в нашем стремлении к свободе. Если вы теперь выпустите из рук поводья, на наше место придут соглашатели. Это было бы концом борьбы за свободу русского народа. Оставьте иллюзии, Андрей Андреевич! Есть и среди русских нацисты еще большие, чем немецкие национал-социалисты. Они только и ждут вашего ухода, чтоб сесть на ваше место. Они соревнуются между собой в поддакивании немцам. Уже можно слышать, как они сходятся на погромном кличе черносотенцев: «Бей жидов – спасай Россию!» Если эти черносотенцы придут к власти – горе русскому народу! Есть и такие, кто преследует собственные, сомнительные цели. Они не верят в свободу для России, и они продаются немцам. Ни вы, Андрей Андреевич, и никто другой в нашем небольшом кругу заговорщиков этого никогда не сделает!

Всегда скупой на слова Трухин заметил:

– Гитлер показал свое подлинное лицо. Русское Освободительное Движение может теперь рассчитывать только на себя и на немногих немецких друзей, которые останутся с нами. Наше движение будет жить, пусть даже оно принесет плоды уже, может быть, тогда, когда нас не будет.

Тогда Власов попросил несколько дней на размышление. В это время и произошла встреча с немецким генералом в Берлинском университете. Власов решил продолжать борьбу.

Короткий выезд Власова в Магдебург дал толчок к проведению и других поездок. О поездке в Магдебург в ОКВ мы сообщили своему начальству, что Власов хотел ознакомиться с условиями жизни и работы немецких промышленных рабочих. Что хозяйственники, после застольных бесед с Власовым, благодарили его за конструктивную критику и за советы и давали распоряжения об улучшении отношения к «остовцам» и питания их, – этого мы в ОКВ не сообщали.

Запланированные теперь поездки должны были дать Власову возможность познакомиться с Германией и одновременно как бы соответствовали желанию фюрера держать его подальше от политической активности. У нас уже лежало много приглашений; среди них самым привлекательным было предложение Эриха-Эдвина Двингера поехать в Вену и в Баварию. Там Власов был бы пока вдалеке от неприятностей.

Итак мы решили ехать в Вену! Я сопровождал Власова в этой поездке.

Проведение программы было возложено на прекрасного человека – областного руководителя крестьянства Майрцедта. Всю поездку он сам возил нас на своем автомобиле.

Мы осмотрели достопримечательности старого имперского города и сделали круговую поездку по его изумительным окрестностям. В одном небольшом замке (Кройценштейне?) нас приветствовал сам любезный владелец замка, старый императорский офицер. В программу входили и венская опера, и бега, и осмотр многих промышленных предприятий. В соборе св. Стефана группа верующих, погруженных в молитву, стояла перед образом Богоматери.

– Я хотел бы снова уметь молиться так, как эти люди, – сказал Власов, выйдя из собора. – Я потерял свою детскую веру, но я чувствую, что есть выше нас Сила и что человек теряет свое духовное «я», если отрывается от нее. И чем больше я думаю об этом, тем яснее мне видится, что этот отрыв от Высшей Силы, от Бога, и есть корень всех зол, которыми больны сегодня и отдельные люди, и народы. У них нет больше ничего, что держало бы их на правильном пути. Только я не могу больше вернуться к простой детской вере и верить в то, что Сила над нами есть наш личный Бог, наш Бог-Отец. Может быть, два хороших русских священника, с которыми я говорил недавно в Берлине, и правы. Они сказали, что без любви к Богу-Отцу вера в Бога или в Высшую силу бесплодна. Немцы вот верят в Провидение, но у них нет любви, и они постепенно обесчеловечиваются. В России смотрят проще: нет ни Бога, ни Провидения. Отдельные люди и все народы зависят от производственных отношений. А вот в часы великой нужды Сталин обратился к патриотизму и даже к Богу, голой силы оказалось недостаточно. Часто я наблюдал у нас в селе, как душевная сила русских женщин светила через нужду и затмевала безбожие вокруг них. Может, то была Божья любовь в них. Да, смочь бы так вот молиться, как те женщины.

Кульминацией венских дней было посещение Школы испанской верховой езды, тогда перенесенной из города в одно из поместий. Высшая школа липпицанеров (порода лошадей) оставила незабываемое впечатление. Начальник школы, полковник Поджайский, дал обед в самом тесном кругу.