Трейси Шевалье - Последний побег

Томас обернулся и прислушался. Когда он услышал топот копыт, его глаза, прежде не выражавшие ничего, вдруг сделались напряженными, обнаружив некий сокрытый смысл, который Хонор не смогла разгадать. Томас посмотрел на нее, словно хотел сообщить ей о чем-то без слов.

Хонор отвела взгляд и тоже обернулась назад. Вдалеке на дороге маячила темная точка. Томас трижды притопнул ногой.

— Расскажи мне о своей сестре, — попросил он.

— Что?

— Расскажи о своей сестре… которая умерла. Как ее звали?

Хонор нахмурилась. Ей совсем не хотелось говорить о сестре, когда к ним приближался неизвестно кто, и атмосфера в повозке сделалась напряженной. Но Томас не беспокоил ее расспросами всю дорогу, за что она была ему благодарна.

— Грейс, — ответила Хонор. — Она была старше меня на два года.

— Она должна была выйти замуж за кого-то из Фейсуэлла?

Звук приближался, и его уже можно было различить: одна лошадь, идет галопом, одна подкова толще, чем остальные, что создает характерный неровный топот.

— Он… он англичанин. Адам Кокс. Из нашей деревни. Переехал в Огайо, чтобы помочь брату в лавке. В Оберлине.

— А что за лавка?

— Мануфактурная.

Томас покачал головой. Хонор вспомнила, о чем писал Адам.

— Полотняных товаров.

Он оживился:

— Полотняная лавка Коксов? Я знаю ее. На Мейн-стрит, к югу от колледжа. Один из них что-то совсем занемог. — Он опять трижды притопнул ногой.

Хонор вновь оглянулась. Теперь уже всадника было видно: мужчина на гнедом коне.

— Ну а ты почему с ней поехала?

— Я… — Хонор не хотелось рассказывать незнакомому человеку о Сэмюэле.

— И что ты теперь будешь делать, оставшись одна, без сестры?

— Не знаю.

Вопросы Томаса были прямыми и колкими, а последний вошел в ее сердце, точно игла, прокалывающая чирей. Нарыв вскрылся, и Хонор расплакалась.

— Прошу прощения, мисс, — прошептал Томас. — Вероятно, эти слезы нам очень помогут.

Всадник уже догнал их. Он придержал коня рядом с повозкой, и Томас натянул поводья, останавливая свою серую лошадку. Гнедой жеребец поприветствовал ее тихим ржанием, но та стояла с безучастным видом, не проявляя интереса к ее новому спутнику.

Хонор вытерла слезы, быстро взглянула на всадника, а потом сложила руки на коленях и опустила голову. Мужчина был очень высоким, с обветренной, дочерна загорелой кожей, какая бывает у тех, кто много времени проводит на свежем воздухе. Мужественное лицо, светло-карие глаза. Его можно было бы назвать красивым, если бы в выражении его лица наблюдалась хоть толика теплоты, но его взгляд был настолько безжизненным и равнодушным, что Хонор невольно поежилась. Она вдруг осознала, что они с Томасом совершенно одни на этой пустынной дороге. И она сомневалась, что у старого Томаса был револьвер — как тот, что висел на поясе у незнакомца, нагнавшего их в лесной чаще.

— День добрый, Донован, — обратился Томас к всаднику.

Тот улыбнулся, но улыбка никак не смягчила его лицо.

— Старина Томас и девушка-квакерша, как я вижу? — Он протянул руку и приподнял оборку капора Хонор. Она резко дернула головой, отстраняясь, и он рассмеялся. — Просто хотел убедиться. А то с квакеров, знаешь ли, станется обрядить негритоску в свои квакерские наряды. Но я давно раскусил этот трюк.

Донован снял свою старую помятую шляпу и кивнул Хонор, которая смотрела на него во все глаза, озадаченная его словами.

— Перед квакером не обязательно снимать шляпу, — произнес Томас. — Они не верят в такие условности.

Мужчина усмехнулся:

— Я не могу забывать о хороших манерах лишь потому, что у девушки-квакерши есть свои взгляды на данный вопрос. Мисс, вы же не возражаете против того, что я сниму перед вами шляпу?

Хонор опустила голову.

— Видишь? Она не возражает. — Донован выпрямился в седле. Его белая рубашка под коричневой безрукавкой была в разводах от пота.

— Мы тебе можем чем-нибудь помочь? — спросил Томас. — Если нет, то тогда мы, пожалуй, поедем. А то путь неблизкий, а время идет.

— Торопитесь, значит? А куда, кстати?

— Да вот везу юную барышню в Веллингтон. — Она приехала к нам из Англии, но потеряла сестру. Та скончалась в Гудзоне. Желтая лихорадка. Видишь, девушка плачет. У нее траур.

— Так вы из Англии?

Хонор кивнула.

— Скажите что-нибудь. Обожаю английский акцент.

Она замялась, и Донован стал настаивать:

— Ну, давайте, скажите что-нибудь. Или вы слишком горды, чтобы со мной говорить? Скажите: «Как поживаешь, Донован?»