Василий Ян - Том 4

Наконец, после долгих переговоров и уговоров, Ярослав решительно заявил послам:

— Нет, не станет дело по-вашему. Хоть и приеду я к вам, но знайте, не надолго; ведь теперь нужно мне быть в далеком Киеве. А вот если хотите, вместо себя пошлю я вам сына своего Александра. Он даром что молод, а смел и умен. Вернулся он недавно из Полоцка, где побил и немецких рыцарей, и литовских разбойников, отобрал их обозы с награбленным добром, освободил захваченных ими пленных. Сильна десница [32] Десница — правая рука. его, и в вашем Новгороде он тоже встанет на защиту земли Русской.

— Присылай, княже, своего сына, скорее присылай! — хором загудели обрадованные послы. — Пусть он укрепит наши столбы и подпорочки, покажет свою десницу могучую и проявит умодержавие.

Послы уехали, а Ярослав стал собираться в путь.

— Довольно тебе, — сказал он Александру, — непокорных жеребят объезжать да учить мишку косолапого в обнимку бороться. Собирайся-ка и ты в путь-дороженьку. Настало время тяжелое, видно, придется созывать молодших да сажать и их на коней. Снова грозит страшная, небывалая война. Вся Русь заколебалася. Уже машет над нею лихо крылами черными, нетопырьими.

— Зачем мне ехать с тобой в Новгород? — возразил княжич. — И так малым ребенком я чуть было не сложил там свою голову. Или думаешь, что теперь новгородцы пощадят меня?

— Оставь, Олекса! Ведь не все же новгородцы лиходеи. Поверь мне, сынок, добрых людей на свете немало, побольше, чем злых. Ты только сумей отличить да к себе притянуть ласковым словом, добрым делом, прямотой и отвагой. Ну, а с лиходеями управишься. Будь только всегда сторожким, как бы не получить удара предательской руки.

— Не больно-то меня тянет в этот Новгород, — раздумчиво сказал Александр. — Боюсь, не справлюсь я с делами новгородскими.

— Справишься. Знаю — дурости ты никакой не сделаешь, а земля наша стоном стонет повсюду и зовет к себе на помощь. С тобой в Новгород поедут верный Ратша и внук его, лихой Гаврила Олексич; они помогут тебе и копьем, и советом. Да вот тебе еще мой завет: коли ворога откроешь где, без колебания — не жалей его, не милуй! Ради земли родной будь грозен и непреклонен. Запомни: нет врага хуже врага недобитого.

В Новгороде Ярослав все обстоятельно обсудил и с посадником, и с тысяцким, и с другими людьми думы и опыта. Потом созвал большое вече, обещал новгородцам верную помощь и ратной силой, и хлебом, а под конец объявил, что взамен себя оставляет Новгороду сына своего Александра, недавнего победителя литовцев.

В Новгороде уже знали об этом, и вече зашумело:

— Ну что ж, пускай остается у нас, выбираем его с полной охотой! Лишь бы он не теснил нас, как ты, бывало. Ведь длань у тебя, княже, тяжела и прижимиста.

— Да и у сынка моего, — засмеялся Ярослав, — рука тоже не легкая, зато ежели кто в Новгородскую землю попробует сунуться, он, не сомневайтесь, спуску никому не даст!

Князь Александр прибыл в Новгород хмурый и суровый. Он ехал во главе своей дружины переяславльских всадников-копейщиков. Копья они держали, воткнув нижний конец в петлю у стремени. На каждом копье был цветной треугольный флажок: в первой сотне — красный, во второй — синий, в третьей — пестрый и в четвертой — черный. В четвертой сотне были перешедшие на службу к русским степняки-кочевники с Дикого поля, о которых на севере все слышали, но мало кто видел. У кочевников все было иное: и кони лохматые, с длинными гривами, и седла с высокой лукой. На седлах они сидели, высоко подобрав ноги и согнувшись, как дикая рысь перед прыжком. И колпаки у них были рысьи, а у иных — волчьи.

Новгородцы смотрели на прибывших из Дикого поля всадников и перешептывались:

— Вот они какие, степняки эти! Небось прибежали к нам за помощью, когда навалились на них татары.

— А разве мало их служило и раньше в дружинах наших князей!

Весь отряд проследовал на княжий двор в Городище, и там задымили костры.

Александр был еще молод, едва ли ему было восемнадцать лет, но лицо его уже носило отпечаток пережитых суровых боевых дней. Между сдвинутыми черными бровями легла чуть заметная складка.

Дружинники расположились в Городище, где начали жить своей особой жизнью, не смешиваясь с новгородцами. Те же дружинники, что остались от прежних князей, собрались на княжьем дворе в ожидании новых приказов.

— Новый князь — новая гроза! — говорили они.

Александр вышел к ним решительными, большими шагами и остановился на крыльце, пристально оглядывая собравшихся. Он поздоровался с некоторыми пожилыми воинами, которых помнил по имени, и сказал: