Александр Лысёв - «Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

Примерно в таком духе он изложил свои мысли и чувства Ольге. И был очень рад, когда она согласилась практически со всем, о чем он говорил. Впрочем, Земцов и не сомневался в ней. Ольга проводила долгим взглядом через окно маршировавших по улице добровольцев и, пристально посмотрев ему в глаза, произнесла несколько неожиданные слова:

— Только не опускай рук. Никогда.

— Даже если понадобится целая жизнь? — чтобы несколько разрядить ситуацию, попытался улыбнуться Земцов.

— Даже если понадобится десять жизней — все равно, никогда не опускай рук, — очень серьезно произнесла она.

Губы Земцова чуть дрогнули. Тогда они оба еще не могли знать, насколько пророческими окажутся ее слова. Он подошел к жене, обхватил ее за плечи.

— Все будет хорошо.

— Да, — уверенно, но как-то загадочно ответила она. — В конечном итоге все будет хорошо…

От опостылевшей ему за последние несколько месяцев штабной деятельности Земцов при первой же возможности перевелся в строй. В среде армейской офицерской молодежи крепло мнение, что сколачивать формирующиеся части необходимо в стычках с большевиками. Хоть командование корпуса пока и не разделяло этих идей, недавно перешедший со своим подразделением от красных подъесаул Пермикин на свой страх и риск с небольшим отрядом произвел вылазку на располагавшиеся в Псковском озере Талабские острова. Рейд прошел успешно, белые захватили пленных, два орудия, а из жителей островов по их собственному почину был образован пехотный батальон. Да к тому же еще и наладили снабжение Пскова рыбой с островов, до этого относившихся к советской территории. Земцов с некоторым числом добровольцев принимал участие в прикрытии данного рейда и остался чрезвычайно доволен как самой операцией, так и высоким боевым духом ее участников. А в ноябре немцы неожиданно продули Первую мировую войну. К Земцовым зашел Грюндель — на бедняге просто лица не было. От волнения обер-лейтенант даже с трудом подбирал русские слова.

— Вы меня простите, но это какая-то чушь… В Германии революция, а у меня в полку… как это — солдатский комитет…

Последние две вещи были явно за гранью его понимания. Земцов, напротив испытавший на себе все эти милые штуки, как мог, утешал Грюнделя.

— Вероятно, мы скоро уходим, — в совершенной растерянности сообщил им немец. Однако, прощаясь, как всегда галантно поцеловал Ольге руку и образцово взял Земцову под козырек.

— Они наступили на те же грабли, что подсунули нам, — имея в виду импортированных из Германии в Россию большевиков, сказал Земцов, когда обер-лейтенант ушел.

— Все гораздо глубже, — задумчиво произнесла Ольга. — И причины, и события, и последствия. Для всех. К сожалению, все не кончится просто и быстро.

— Ну да, — отозвался Земцов. — Все началось в проклятом феврале семнадцатого. Державы не стало после него. А большевики пришли уже как шакалы, растащить оставшиеся кости без души…

— Но ведь февраль семнадцатого устроили мы сами, — произнесла Ольга и внимательно посмотрела на Земцова.

Этот проклятый февраль семнадцатого года Земцов вспоминал потом еще очень много раз…

Немцы и вправду уходили поздней осенью 1918 года. Перед не успевшими закончить свое формирование частями русского добровольческого корпуса неожиданно встали совершенно новые задачи. За демаркационную линию повели наступление силы Красной армии, пытавшиеся большевизировать находившиеся до этого под немецкой оккупацией территории бывшей Российской империи. Немцы просили одного — дать им уйти. Где-то это удавалось сделать без кровопролития, где-то германские арьергарды вынуждены были вести бои с наступавшими красноармейцами. Совместно с немцами в сдерживающих боях против большевиков принимали участие и подразделения Псковского корпуса. 18 ноября весь район формирования Северной армии был объявлен на осадном положении. Однако становилось очевидным, что с уходом германцев удержать этот район силами корпуса, едва насчитывавшего к тому времени четыре с половиной тысячи человек, будет невозможно.

В двадцатых числах ноября Земцов с отделением добровольцев патрулировал улицы Пскова. Услышав шум и крики на одной из привокзальных улиц, они поспешили туда. Совершенно по-бандитски прижав какую-то фигуру в темной нише подворотни, несколько немецких солдат выкрикивали что-то громко и недовольно. Наглый и самоуверенный вид, папиросы в зубах, сдвинутые на затылок бескозырки, неопрятная одежда и распахнутые шинели без поясных ремней — Земцов слишком хорошо знал все эти признаки на печальном примере разложения русской армии. Звериную физиономию мирового интернационализма перепутать ни с чем было нельзя.