Николай Яковлев - Вашингтон

В 1885 году серьезнейший американский историк Джон Б. Макмастер заявил: Вашингтон «остается совершенно неизвестным человеком», хотя основные факты его биографии «известны каждому школьнику в США. Тем не менее его подлинная биография еще не написана». Заявление Макмастера отражало теперь единодушное мнение интеллектуальной общины Соединенных Штатов, уставшей от культа Вашингтона. Последовавшее на первый взгляд походило на иконоборчество, на деле получилось лишь расширение базы легенды, а культ серьезно не пострадал.

К концу XIX столетия публикация Спаркса больше всерьез не принималась. Библиотекарь конгресса У. Форд в 1889–1893 годах выпустил 14 томов документов Вашингтона, к которым не могло быть претензий с точки зрения правильности воспроизведения текстов. Что до охвата имевшихся материалов, то проделанное Фордом отнюдь не означало существенного пополнения арсенала опубликованных материалов: по сравнению с коллекцией Спаркса собрание Форда было всего на три тома больше.

Вероятно, учитывая печальный опыт предшественника, Форд счел излишним давать личную версию жития Вашингтона. Он полагал, что 14 томов документов окажутся красноречивее. Издание С. Гамильтоном в 1898–1902 годах пяти томов писем Вашингтону и относящихся к ним документов несколько расширило доступные для исследователей опубликованные источники.

Однако не публикация У. Форда при всем ее похвальном академизме, а три биографии Вашингтона, появившиеся с незначительными промежутками во времени, сделали погоду, ибо в них была предпринята первая, лишь частично удачная попытка показать живого человека. К 100-летию вступления Вашингтона на пост президента, в 1889 году, начинающий историк Генри К. Лодж приурочил выпуск энергично написанного двухтомника «Джордж Вашингтон, человек». Лодж начал с самыми высокими надеждами, призвав покончить с интерпретациями, восходившими к Уимсу, ибо они вызвали цепную реакцию, «став неисчерпаемой темой для шуток бурлеска». Он разъяснил: «Нужно описать самого человека, чтобы выяснить, кем он был в действительности, что он значил тогда, кем он является ныне и что означает он для нас и сегодняшнего мира».

В двухтомнике Вашингтон стал очень походить на политика, исповедующего кредо федералистов, хотя общеизвестно, что межпартийная борьба и партийные оценки ему были ненавистны. Описав пространно, красноречиво и популярно жизнь Вашингтона от колыбели до могилы, Лодж пришел к тому, с чего начал, — согласился с вердиктом, который, собственно, и намеревался анатомировать: «В Вашингтоне было что-то, назовем это величием, достоинством или величавостью, отличающее таких людей от всех остальных. Он принадлежит к числу тех, кого чрезвычайно трудно понять... Когда по смерти данного человека мир решит именовать его великим, тогда следует согласиться с этим... Верно или ложно такое представление, не существенно: остается сам факт».

По понятиям современной исторической науки, Лодж потерпел фиаско, полностью пройдя заколдованный круг легенды. По сравнению с этим меркнет слабое понимание автором стратегии и тактики войны за независимость. Современники тем не менее высоко оценили книгу Лоджа, по крайней мере, она была живо написана. Что до упомянутого фиаско, то, по тогдашним воззрениям, оно никак не запятнало профессиональной репутации автора.

В традиционной речи на ежегодной конференции Американской Исторической Ассоциации ее президент Д. Фишер, автор перехваленного труда «Колониальная эра» (1892), утверждал, что, если бы перед историком стоял выбор — прославление или ниспровержение героя, предпочтительно первое. Бесполезно, настаивал Фишер, искать недостатки (если таковые вообще были) у Вашингтона, каждая страна нуждается, по крайней мере, в одном кумире, «справедливо окруженном почитанием народа». Итак, Лодж шел в ногу, кадил все тому же святому, хотя не в тесных стенах храма, а облачившись в доспехи мыслящего историка.

В 1896 году появилась книга «Джордж Вашингтон», сочиненная профессором Вудро Вильсоном. Уже сам факт, что перу будущего двадцать восьмого президента принадлежит работа о первом президенте, заставляет обратить на нее самое пристальное внимание. Не может не прийти на ум схватка бывших историков, а в 1919–1920 годах государственных деятелей президента В. Вильсона и председателя сенатского комитета по иностранным отношениям сенатора Г. Лоджа, имевшая серьезные последствия для американской внешней политики. Вполне допустимо предположение, что интеллектуальное соперничество между маститыми политиками восходит к тем временам, когда два молодых честолюбивых историка не поделили одного лаврового венка.