Виктор Поротников: Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения

Все сидевшие за столом посмотрели на Калокира, поскольку вопрос предназначался явно ему. Калокир промолчал, набивая рот жареной олениной.

– Для христиан наша вера – это преступление, – жестко подытожил боярин Ивор. – Вот и киевлян монахи-латиняне хотели на свой лад переделать, но Святослав их мигом урезонил. Указал им дорогу в рай. И поделом!

Среди бояр пронесся короткий смешок.

– Как поживает василевс Никифор? Все ли ладно в Царьграде? – обратилась к послу Предслава, явно желая переменить суть разговора.

У княгини был приятный мягкий голос.

Калокир чуть замешкался с ответом, стараясь побыстрее прожевать кусок мяса. В возникшей паузе прозвучал голос боярина Гробоя, который тоже обратился к греку с вопросом:

– Правда ли, что прежний василевс Роман умер не своей смертью, а был отравлен супругой?

Калокир чуть не подавился мясом. Он никак не ожидал от киевских бояр такой осведомленности. Пусть в Константинополе об этом шепчутся на каждом углу, но как этот слух докатился до далекого Киева?!

– По-моему, тут все яснее ясного, – промолвил Каницар. – Вдова Романа и полгода траур по умершему мужу не проносила, живенько вышла замуж за Никифора. Это о многом говорит!

– Ни о чем это не говорит, бояре! – громко произнес Калокир. – Василевс Роман был слабого здоровья. Он сильно простудился на охоте, отчего и умер. Василисса Феофано не причастна к смерти супруга. Замуж за Никифора Феофано вышла, подчиняясь воле синклита и патриарха. Вот так!

Калокир поднял чашу с вином, собираясь произнести здравицу в честь княгини Предславы. В этот момент прозвучал едкий скрипучий голосок старика Ивора:

– Правда ли, друже Калокир, что василисса Феофано красоты невиданной?

– Истинная правда, – горделиво проговорил посол.

– А правду ли молвят, что у Феофано отец с матерью низкорожденные? – опять проскрипел голос боярина Ивора. – Будто бы отец Феофано был содержателем харчевни, так ли?

– Это гнусная ложь! – раздраженно ответил Калокир. – Откуда вы понабрались таких слухов, бояре?

– Люди на торгу молвят о том да о сем, а мы слушаем, – с загадочной полуулыбкой промолвил Гробой. – У нас на торжище купцы со всего света толпятся, приезжают и царьградские гости.

– Не всем слухам нужно верить, бояре, – назидательно проговорил Калокир и опять поднял чашу с вином. – Давайте лучше выпьем за здравие прекрасной княгини Предславы! Пусть ее внешняя прелесть не отцветает в любую пору ее жизни!

Предслава зарделась от удовольствия после сказанного Калокиром. Бояре одобрительно загалдели и дружно подняли свои кубки, поддерживая здравицу греческого посла. Было видно, что боярин Гробой для них человек не просто уважаемый, но особо почитаемый за какие-то прошлые заслуги. Дочь Гробоя пользовалась не показным уважением у думных старцев явно не из-за своей красоты, но за какие-то личные качества. Проницательный Калокир сразу почувствовал это.

Терем княгини Ольги в Вышгороде произвел на Калокира более радостное впечатление по сравнению с хоромами Улеба и княгини Предславы. Это было большое двухъярусное здание с высоким крыльцом и двускатной тесовой крышей. Нижний этаж терема был сложен из дубовых бревен, верхний ярус – из сосновых. Все двери в тереме были двустворчатые, так было принято у ромеев. По-видимому, Ольга перенесла это нововведение на Русь после своей поездки в Константинополь. Там же Ольга насмотрелась на образцы разноцветного стекла, вставляемого ромеями в окна. В вышгородском тереме Ольги многие окна были забраны свинцовыми рамами, в ромбовидных ячейках которых переливались на солнце стеклянные пластинки: голубые, розовые, желтые, зеленые…

Некоторые окна были забраны деревянными рамами, изготовленными местными мастерами. Ячейки для стекол в этих окнах были заметно крупнее и имели форму квадрата. Деревянные оконные рамы могли распахиваться, подобно дверцам небольших шкафчиков, это было очень удобно в жаркую летнюю пору. Свинцовые рамы открываться не могли, так как закреплялись в окне намертво.

Беседа княгини Ольги и Калокира происходила в светлице, обращенной окнами на тенистый сад. Из сада через распахнутое окно доносился щебет птиц; шелестела листва яблонь, кленов и лип под дыханием южного ветра. Ольга и Калокир сидели на стульях напротив друг друга.

Калокир пребывал под сильнейшим впечатлением от встречи со знаменитой матерью Святослава. Посол, переполняемый непонятным волнением, преисполненный какой-то смутной надеждой, внимал Ольге и жадно ловил каждое ее слово.