Владимир Тан-Богораз - Восемь племен

Ваттан, несмотря на испуг, почувствовал болезненный укол в сердце. Очевидно, она все время принимала его за ненавистного соперника.

— Не подходи! — кричала девушка. — Ты — Рынто!

Высокая фигура Ваттана с засученными по локоть и окровавленными руками внезапно вызвала в ее уме воспоминание о предводителе Мышеедов, когда он разбирал на части к ужину первого оленя из ее стада.

— Мами! — воскликнул тоскливо Ваттан, делая шаг вперед.

Девушка повернулась и, как дикая коза, бросилась вверх по тропинке.

Ваттан последовал сзади, увлеченный ее примером и опасаясь, что с ней случится какое-нибудь несчастье; на берегу он вспомнил, как минувшей весною он точно так же бежал сзади и не мог догнать девушку.

Мами бежала так же быстро, как прежде, но в голове ее мутилось. Обрывки мыслей дико и странно мелькали в ее уме и как будто тоже бежали взапуски. Ей казалось, что это Чайвун лежит там на снегу, среди кровавой лужи.

Рынто гнался сзади и хотел сделать ее своей женой, как в последнюю памятную ночь.

Они добежали до стены ущелья. Ваттан, пользуясь выгодой поворота дороги, взял наперерез, но Мами стала перебегать между каменными столбами, стараясь найти место, чтобы спрятаться. Среди странных серых колонн, похожих на кучу неправильных окаменевших зубов, спрятаться было негде.

Ваттан уже набегал; тогда молодая девушка, объятая внезапной силой отчаяния, вдруг стала лезть на самую высокую, совершенно отвесную колонну, поднимавшуюся среди окаменевших людей, как ствол каменного дерева.

Через минуту она была на вершине, Ваттан стоял внизу и простирал руки вверх. Ей показалось, что он сейчас подскочит и схватит ее. Голова ее закружилась, светлые круги побежали перед глазами, потом проплыло какое-то страшное лицо с огненным взглядом и клыкастой, разинутой пастью.

То было лицо Ивметуна.

Она судорожно стиснула кулаки, зажав большие пальцы внутрь, вскрикнула хрипло и слабо и, как сноп, слетела вниз к ногам Ваттана, который с криком отскочил назад. Голова ее ударилась о каменный выступ, в углах рта показалось немного крови; потом ноги ее передернулись два раза точно так же, как у пестрого быка, и тело ее стало совершенно неподвижно.

Обе половины предвещания, сделанного Ваттувием, исполнились. Чары, созданные им, привлекли Мами в объятия молодого оленевода, но грозный Ивметун оказался сильней, чем мертвец с южной реки, и окончательно унес свою добычу.

Ваттан поднял девушку на руки и отнес ее к воде, потом тщательно обмыл ее лицо и положил ее на ровном месте, старательно очищенном от снега: он снял с себя амулет, тяжелым камнем раздробил его на мелкие части, и бросил в воду вместе с мешком и горностаевой головой. Он готовился исполнить последнюю часть предвещания и снова чувствовал себя свободным от влияния людей, духов и богов.

После этого он с деловым видом содрал с оленя шкуру, ощипал и оскоблил ее от шерсти, искусно разрезал ножом на очень тонкие ремни и стал их переплетать между собою. Через несколько часов усердной работы он сплел еще сырой аркан, надставив его с одного конца ремнями от котомки, связанными вместе. Он хотел устроить Мами торжественные похороны, сообразно с обычаем тундры, и сжечь ее тело на костре. И в жертву ей он хотел принести стадо, неумеренная любовь к которому погубила ее. Весь остаток дня он занимался исполнением своей кровавой затеи, закидывая аркан оленям на рога и закалывая их ножом в сердце. Олени до такой степени обручнели, что первых пятнадцать или двадцать он мог перехватить просто руками. Но потом запах крови и вид трупов, лежавших на земле, стал пугать тех, которые приходили или пробегали близко. Мало-помалу стадо пришло в смятение и в стремительном бегстве рассыпалось по ущелью. Но Ваттан мчался, за ними вслед проворнее полевого волка, аркан его не знал промаха, и сверкающий нож убивал, как удар молнии. Мелким оленям он для скорости просто скручивал головы своими крепкими руками и спешил перейти к новой жертве. Бойня продолжалась до поздней ночи. Даже в темноте Ваттан продолжал колоть и душить слабых и отстающих сзади, пока сам не упал от изнеможения на землю. Большая часть стада была перебита, остальные олени спаслись из рокового ущелья и разбежались куда глаза глядят, разнося по соседним пастбищам и ущельям весть о великом несчастии.

С первым лучом рассвета Ваттан стал стаскивать оленей на место, выбранное для погребения. Их было так много, что работа длилась дольше полудня, хотя огромная сила витязя, казалась, удесятерилась и он переносил тяжелые туши на плечах так легко, как будто это были зайцы, убитые на охоте. Он не считал животных, но клал их большим полукругом вокруг тела Мами, оставляя со стороны озера широкий вход. Это было подобие загона, как его делают оленные люди перед тем, как отправиться в путь.