Валентин Пикуль - Реквием каравану PQ-17

Ровно и глухо ревут моторы «каталины», тянут над океаном широко распростертые крылья. Фонарь кабины, где сидит полковник Мазурук, пропитан солнцем, блеском приборов, запахом — тем неуловимым запахом — электротехники, который может понять только человек, поплававший или полетавший… Время от времени Мазурук переговаривался с базой через стрелка-радиста:

— У нас чисто… пока чисто… Под нами прошел мотобот с пушниной… мы уже за Красимо, идем к Мучному!

Новая Земля — целый мир, мир древний в притаившийся, загадки которого еще не разгаданы до конца. Материк будто накидали камней одноглазые циклопы и, сильно устав, разошлись, не закончив работы. Берег изрезан фиордами и проливами, которые здесь называют «шарами»…

За дюралевой переборкой — молодой голос радиста:

— Идем вдоль Костина Шара… У нас пока чисто!

— Да, чисто, — сказал Мазурук. — А жаль… Я думал, тут кого-нибудь у Костина сыщем: удобное место для стоянки…

Моторы серебристо струились от работы, пронося большую тяжелую птицу над бестолочью камня, воды, неба, снега. Где-то очень далеко внизу бежали дикие олени, гордо запрокинув назад свои ветвистые головы. Иногда — очень редко — мелькнет под крылом крыта метеостанции, вокруг нее разбросаны бочки с горючим; видны тонкие ниточки, на которых нанизаны белые пушистые шарики, это собаки сидят на привязях…

— Может, товарищ полковник, еще снизимся малость?

— Да и так все отлично видать, — отвечал Мазурук штурману. — Если какой корабль и застрял здесь, так непременно сыщем…

Они прошли Гусиную Землю, скоро уже становище Малые Кармакулы (столица Новой Земли), где можно совершить посадку, попить чайку у хозяина этой громадной земли-охотника и художника Тыко Вылки… Мазурук положил машину в разворот. чеканно и послушно легла она крыльями на синий простор, разом перевернулись под «каталиной» земля и море. И вдруг взгляд Мазурука заострился, он выправил машину на киле и сказал:

— Передавай… нашли… транспорт!

«Каталина» с ревом прошла над обширным заливом Моллера, в глубине которого лежали Малые Кармакулы с их нехитрой цивилизацией из движка и самовара. А как раз напротив губы Литке, приткнувшись носом к каменистой отмели, стоял, недвижим, транспорт. На корме его хлопал флаг.

— Американец… брошен… будем садиться) — А где садиться?

— Найдем место…

Мазурук провел «каталину» над бухтой, залитой солнцем и яростным блеском воды. Кое-где еще мерцали призрачно-голубые глыбы льда, между камней искрились фирновые поля.

— Передай на базу: сажусь — залив адмирала Литке!

Под фюзеляжем самолета стремительно отлетели назад камни… мох… снег… кочкарник… опять камни.

— А не гробанемся? — спросил стрелок-радист.

— На то мы и полярная авиация, чтобы садиться где угодно, только не на аэродромах. — ответил Мазурук, и машина, срывая крыльями ветви кочкарника, покатилась прямо в котел бухты. Моторы смолкли. Мазурук сбросил с рук тяжелые перчатки, откинул фонарь, и… тихо-тихо тут стало.

— Штурман, — сказал он, — вылезай… проветримся. А ты, Сашка, посиди здесь без нас, поскучай малость.

— Поскучаю, — уныло ответил стрелок.

Громадный американский сухогруз, совершенно исправный, но с заглохшей машиной, стоял совсем рядом.

— Дрыхнут, наверно, — предположил штурман.

— Да нет. Чует мое сердце — брошен… Полезем?

Им удалось подняться с отмели на транспорт. Ни души не встретило их на судне. Но в каютах чувствовалось, что они покинуты совсем недавно. На камбузе еще слышался запах кофе. Вдоль спардека, подобрав под себя шатуны могучих блестящих локтей, Стояли два сверкающих американских паровоза. Из глубины транспорта, мрачно и нелюдимо, как пришельцы из иного мира, глянули на летчиков башни тяжелых танков. В другом трюме были пачками сложены крылья истребителей.

— Добра… хоть завались, можно второй фронт открывать!

— Не, умотались ли они в Малые Кармакулы? — подсказал штурман. — Здесь же, в губе Литке, никакой цивилизации. А они без этого не могут… Им хоть самовар — да покажи!

Между прочим, при осмотре покинутого корабля Мазурук обнаружил, что замки у орудий были отвернуты.

— Или они их с собой унесли… или за борт бросили?

На самолете их встретил встревоженный стрелок-радист:

— Я слышал выстрелы… Здесь, недалеко, за сопками!

На земле было тепло, и летчикам стало жарко в их сорока одежках, пока они перевалили через сопку. А за сопкой увидели целый лагерь команды американского транспорта…