Валентин Пикуль - Реквием каравану PQ-17

— Они не безоружны, сэр: у них спаренные «эрликоны».

— Что толку? — вздохнул Дайк. — Или не умеют, или боятся, но «эрликоны» на транспортах молчат…

Подвахта недолго копалась на баке. Море смыло все!

Сколько мы не спали уже? — спросил Баффин.

— Почти сутки, если не ошибаюсь… Я не хочу спать.

Командир сидел в кожаном кресле, воздетом, как трон, над высотой мостика.

Перед ним лежал бинокль, сигареты, две зажигалки, фонарь, карандаш от головной боли и перчатки.

— А вы поспите, — сказал он, вытирая слезы от ветра.

— А разве можно уснуть? — Баффин привалился плечом к комингсу двери, заглядывая в рубку, где светился голубой экран локатора. — Что-нибудь видно, Кристен? — спросил, зевая.

Радиометрист прокатил вкруговую шарнир настройки:

— Вы же сами видите — ничего!

Баффин лениво, пересилив себя, треснул его по лицу:

— Надо добавить «сэр»!

— Экран чист, сэр. На правом пеленге мерцание точки, сэр. Очевидно, плавает айсберг, сэр… Об изменениях доложу, сэр. — Баффин, — послышался голос Дайка, — не мешайте ему… Лучше посмотрите на карту: где мы сейчас?

Выслушав ответ, он закрыл глаза, как мертвец.

— До рандеву с русскими осталось двадцать два часа.

— Нас уже не будет в живых… До русской зоны далеко.

— Если выживем, Баффин, мы их встретим. И они — нас…

Радиометрист засек рубку всплывшей подводной лодки. Дайк передал направление курса на «Вивстов-Саллен» и сказал:

— Пусть янки уйдут, мы их нагоним потом… В машине, — скомандовал он, — дайте что можете. А чего не можете — тоже дайте… Баффин, а вам — вниз!

Баффин сначала залез в носовой погреб, где в промозглых потемках, в свете тусклейших ламп, суетились вокруг воздушного лифта люди. В лотках подачи — по трубам — уползали наверх противолодочные снаряды. Все гремело и качалось в этой могиле, с переборок зловонно текло. Изоляция после затопления отсырела (людей часто дергало током). Баффин ушел отсюда и на палубе, враскачку стоя у пушки, соединил себя с мостиком:

— Дайк, в погребе — как в аптеке… А что на локаторе?

Нос корвета уходил в небо, потом рушился в пропасть, с трудом выгребаясь из океанских хлябей. Соль разъедала кожу. Никогда Баффин не задумывался над тем, что двигает людьми в бою, и правая рука его взмахнула почти равнодушно:

— По противнику… дослать! Замок… отскочи! Огонь!

Над местом погружения лодки рвались снаряды. С кормы сбросили три «ежа» бомб. Баффин, широко расставив ноги, стоял на баке, как чурбан, его воспаленное лицо было мокрым. Он слушал скрип корпуса, воспринимая на слух грохоты обшивки, листы которой болтались на последних заклепках.

— Кто бы мог подумать, — ворчал он, — ведь недавно из дока…

На мостике его встретил упорный взгляд Дайка:

— «Немка» где-то здесь. Она под нами. Но у нас роковое несчастье: с днища сорвало поисковый меч шумопеленгатора.

— Может, проще: лишь полетели предохранители?

— Уже заменили. Мы оглохли. Надо нагнать транспорт….

Дайк умудрился заснуть в своем кресле. Баффин стоял рядом, оберегая спящего, чтобы его не вышвырнуло с мостика за борт при крене. Командир вдруг вскинул голову.

— Почему не объявлена тревога? Я слышу Шум…

— Сигнальщики, — крикнул помощник, — горизонт от солнца!

Конечно, если они прилетят, так именно оттуда, откуда их труднее заметить усталым глазам. Баффин в бешенстве бросился в рубку радиометриста.

— Может, ты скажешь опять, что твой экран чист?

— Да, сэр! Экран чист.

— А что это здесь ползет, как навозный жук?

— Экран фиксирует охраняемый нами «Винстон-Саллен», сэр!

— За борт надо твое кино вместе с тобой…

Баффин выскочил на крыло. Успел сказать:

— Локатор, кажется, тоже сел… Нам крепко не везет!

— Огонь — по готовности, — спокойно распорядился Дайк.

— Транспорт быстро уходит от нас, — доложили сигнальщики.

— Куда?.. — Баффин выругался. — Спешит на дно?..

Установки автоматов заработали разом. Дула «эрликонов», двигаясь за самолетами врага, неслись по кругу, пока не уперлись в ограничители. В мертвом секторе огонь «эрликонов» подхватили спаренные тяжелые пулеметы.

Первый торпедоносец прошел так низко, словно немцы задумали всем на мостике сорвать головы с плеч. Было даже странно, что этот самолет сразу сел на воду, подпрыгнул… снова сел… и скрылся в море. «Эрликоны» опять затряслись под мостиком, их дула, казалось, просто распирает от обилия выстрелов. Был тот момент боя, когда приказы ни к чему. Кто мог — тот делал. Кто не мог — тот не делал, и его уже не заставишь делать. Но враг убивал одинаково всех — и сражавшихся, и молившихся!