Валентин Пикуль - Реквием каравану PQ-17

Это случилось уже осенью 1944 года. После войны союзники «подарили»

Норвегии гигантский корпус гитлеровского линкора. Обычно о кораблях, пущенных на слом, моряки говорят: «Пошел на патефонные иголки…» С «Тирпицем» же случилось совсем иное: его стальной корпус пошел на выделку дамских булавок и шпилек. От великого до смешного — один шаг!

Однако сейчас еще год 1942, в пыли и жаре идут по Задонщине наши усталые солдаты, враг захватывает громадные территории нашей страны, а командование Северным флотом ждет подхода к своим портам каравана PQ-17…

Вскоре вице-адмирал Головко обратил внимание, что британский атташе Фишер ведет себя как-то странно. При встрече он отводит глаза, краснеет… Да, да, он краснеет! Кажется, это не к лицу бывшему командиру линкора «Бархэм»… «Что же там у них могло случиться?» Впрочем, такое поведение союзников было для Головко не новостью: точно так же краснели они в феврале — после прорыва линейных сил Германии из Бреста.

«Неужели и сейчас что-то отмочили?» — думал Головко.

Пагубный приказ о рассредоточении судов PQ-17 до сведения штабов Полярного англичанами доведен еще не был. В эти дни четыре наших эсминца, вспарывая волну ножами форштевней, ушли далеко в блеск океана, чтобы встретить корабли PQ-17. Котельные установки мощно ревели, содрогая теплые палубы, насыщая паром лопатки турбин. В развернутых на ветер вентиляторах бушевали ураганы горячих сквозняков. В щелканье указателей в жужжащем хоре автоматов и визиров чуялась неусыпная готовность кораблей к бою — готовность № 1.

Но эти эсминцы никогда не встретят PQ-17…

Потому что этого каравана уже не было!

Утром 5 июля 1942 года контр-адмирала Джеффри Майлса, возглавлявшего военно-морскую британскую миссию в Москве, требовательно разбудили ради дела:

— Сэр! Получена копия странной радиограммы из Лондона…

Да, странной. Дадли Паунд отвел от PQ-17 силы прикрытия, и теперь караван образовал в океане неустойчивые группы кораблей, которые следуют без охраны. Освоить это сообщение было не так-то просто, и атташе снова завернулся в одеяло.

— Я должен выспаться, — заметил Майлс. — События слишком катастрофичны, и мне надо иметь свежую голову…

Но его тут же потревожили снова:

— Адмирал Алафузов просит вас прибыть в Главный морской штаб. Он предупреждает, что болен гриппом, но обстоятельства вынуждают его не откладывать разговора…

В. А. Алафузов во время войны занимал такой же пост, какой в Англии занимал первый морской лорд Дадли Паунд (каждый в своей стране возглавлял работу Главморштаба). Больной, с очень высокой температурой, Алафузов хриплым голосом сразу же завел речь о непонятном решении первого морского лорда.

— Расформировать конвой PQ-17… что это, значит? — возмущался он. — Вы же моряк, Майлс, сами понимаете… Уйти на север корабли не могут, ибо там поджимает паковый лед, как стенка. Значит, корабли будут спускаться вниз по меридиану — как раз под удары немецкой авиации. Как найти объяснение этому абсурду?

Майлс пытался «смазать» вопрос, в основном упирая на то, что господин Алафузов, очевидно, введен в заблуждение. Но в руках советского, «первого морского лорда» вдруг оказалась пачка свежайших квитанций с моря (это навело Майлса на мысль, что русские небезгрешны и служба радиоперехвата и расшифровки у них отлично налажена).

— Все это — сигналы бедствия ваших же кораблей! — резко заявил Алафузов.

— Что тут можно отрицать? И что тут можно оправдать? Мы в Москве не понимаем ваших намерений. Будьте же так добры, срочно свяжитесь с сэром Паундом, чтобы он подробно информировал о сути всего происходящего с конвоем PQ-17… Народный комиссар флота адмирал Кузнецов ждет доклада от меня, а Сталин будет ждать, что ему скажет Кузнецов!

Через несколько дней состоялась холодная встреча Майлса с Кузнецовым, причем британский атташе не решился излагать ход событий так, как продиктовал ему Дадли Паунд, а прибег к маскировочному камуфляжу, явно сглаживая острые углы необъяснимых поступков Британского адмиралтейства…

Кузнецов отправился на доклад к Сталину, который долго и сосредоточенно молчал. Затем спросил:

— А имелась ли необходимость прекратить конвоирование? Я ведь все-таки на флоте не служил и, может, чего-то не понимаю.

Нарком флота отвечал, что, насколько ему известно, серьезных причин к распадению каравана у англичан не было. Здравый человек не станет сам себе отрубать голову…