Валентин Пикуль - Реквием каравану PQ-17

К месту боя на больших скоростях уже спешили наши истребители дальнего действия, и наушники пилотов уловили Сафонова.

— Где ты?! Где ты?! — кричали они, спрашивая у неба. — Как ты чувствуешь себя?

Всего 25 кабельтовых не дотянул Сафонов до эсминца и рухнул в океан, высоко взметнув каскад пены. Моряки с «Куйбышева» передавали, что на месте падения они видели быстро тонущий пакет парашюта, который был уже отстегнут…

Три смельчака сорвали атаку на конвой PQ-16: самолеты Геринга ушли на свои аэродрома, не потопив ни одного корабля. А в гибель Сафонова, которого все любили на флоте, никто не верил. Эсминец «Куйбышев», исполняя приказ адмирала Головко, целых два часа ходил на контркурсах — искал его. Потом возник слух, будто Сафонова подобрали англичане. Подходящие с моря корабли PQ-16 встречали печальные летчики — спрашивали.

— Ноу Сафон… ноу, — отвечали им англичане. И долго ждали подводную лодку, которая (уж это точно!) вырвала Сафонова из волн и тут же погрузилась на глубину. Не оказалось его и на лодках. И долго ждали все… чуда!

Караван PQ-16 вызвал к жизни два Указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза — из команды теплохода «Старый большевик»:

Капитану — И. И. Афанасьеву, Старпому — М. М. Петровскому, Рулевому — Б. И. Аказенку.

Сам же теплоход был награжден орденом Ленина.

Второй звездой Героя Советского Союза посмертно награжден подполковник морской авиации Борис Феоктистович Сафонов, и он стал первым дважды Героем в Великой Отечественной войне (впрочем, указ о присвоении ему второй Золотой Звезды был подписан еще за четыре дня до его гибели!).

После войны много памятников украсило полярные скалы.

На скупом и жестком пейзаже они выделяются особенно четко и выразительно.

Теперь мы, открывающие битву за Сталинград, с нетерпением ожидаем прихода PQ-17, — этот караван нужен нам особенно сейчас, в грозное лето 1942 года, когда железная машина врага на полных оборотах моторов несется, вся в пыли, к Волге…

Мы закончили первую часть подвигом наших асов в небе.

Вторую мы посвящаем асам другой стихии — глубины!

Мурман, в нагромождении бурых скал, засыпанных снегом, в хаосе бурь и штормов, — это ведь старинная русская земля с богатейшей историей… Сейчас она — плацдарм!

Кто сказал, что здесь задворки мира?

Это край, где любят до конца, Как в произведениях Шекспира, Нежные и сильные сердца.

Ну, кажется, все. Еще несколько миль, и подлодка войдет в сектор действия своих батарей. Тогда можно всплыть, дышать ветром на мостике. Сейчас в центральном посту, под вырезом люка, соберутся курящие и впервые за много дней будут до одурения сосать самую сласть самокруток. Трудная позиция в водах Варангер-фьорда выдержана. — Два транспорта и тральщик противника они отправили на грунт… Вот наконец долгожданные слова:

— Продуть балласт… на всплытие!

Стрелка указателя глубины потянулась к нулю. Всплыли. Командир лодки отдраил рубочный люк. За ним на мостик выскочил сигнальщик, прижимая к груди фонарь «ратьер». Почти сразу же оба свалились обратно в пост.

— Бери балласт… ныряй! Боцман, циркуляция влево…

Ахнул первый разрыв, и лодку качнуло на киле.

— Неужели свои так встречают? — удивился штурман.

Командир отряхнул реглан от воды, объяснил:

— Всплыли… а там сторожевик наш дымит. Вчерашний рыбник! Ему, видать, только что пушку поставили. Вот он и обрадовался: без привета кидать стал.

Даже позывные не дали, не успели!

Акустик, услышав взрывы, по собственной инициативе привел в действие свою аппаратуру. Лицо его стало озабоченным:

— Наверху идут на нас… стараются!

— Рыбы им мало, — буркнул боцман. — Нас глушить будет…

В посту появился флагманский врач Подплава, совершивший этот поход, чтобы испытать новейшие приемы регенерации воздуха. Тихий и робкий человек, пришедший на флот с научной кафедры, он спросил очень вежливо (даже неподобающе вежливо для такой обстановки):