Валентин Пикуль - «Меланхолия» полковника Богданова

— Слушаюсь! — отчеканил ефрейтор. — У меня и мухи из дому не вылетит, всяку тварь расшибем…

Богданов перехватил извозчика на улице и в коляске катил по Фонтанке к зданию Министерства внутренних дел, которое в ту пору возглавлял граф Лев Перовский, славный нумизмат и археолог, сибарит и коллекционер. Он с утра пораньше наслаждался лицезрением через линзу древней тетрадрахмы времен Антиоха II, когда секретарь доложил, что приема настоятельно домогается некий полковник Богданов.

— А что у него там загорелось? — недовольно спросил министр.

— Не знаю. Но говорит, что дело у него государственной важности, отлагательства никак не терпящее.

— О, господи! — сокрушенно вздохнул Перовский, с большим трудом отрывая взор от греческой монеты. — Даже поработать как следует на свежую голову не дают…, так и лезут, так и лезут, словно клопы из перины. Черт с ним — проси!

Представ перед министром, Богданов сказал:

— Вся мать-Россия и великий русский народ с неослабным восхищением наблюдают за теми титаническими усилиями, кои вы, ваше сиятельство, прилагаете к наведению порядка на просторах империи, энергично преследуя воров, взяточников, прохиндеев и мошенников — какого бы ранга они ни были.

— Не спорю, — скромно отозвался граф Перовский.

— Сочувствуя вашим благим устремлениям, — напористо продолжал Богданов, — я пришел к вам, дабы указать вашему сиятельству на самого зловредного вора и взяточника в нашей богоспасаемой империи, к задержанию коего мною приняты должные меры.

— Кто он? — спросил министр дел внутренних.

— Клейнмихель! — одним дыханием произнес Богданов. При этом он имел неосторожность указать на свой пистолет, прибавив, что вор попался и от расправы не уйдет:

— Не спорю, я готов его продырявить.

— Покажите-ка мне ваш пистолет.

— Пожалуйста, — согласился Богданов.

Перовский ногою нажал под столом педаль вызова секретаря, а сам, отбросив пистолет, указал на стенд охотничьего снаряжения, который украшал его министерский кабинет.

— То, что граф Клейнмихель вор и взяточник, — деловито сказал министр, — об этом даже дворники столицы извещены в полной мере. Я от души одобряю ваше решение, как решение честного человека, но… Для наказания вора и взяточника советую снять со стены одну из нагаек, которой мы его совместно и наказуем…

Кажется, Богданов понял, что попал в ловушку, и потому, сорвав со стены нагайку, он стал хлестать ею не Клейнмихеля, а самого министра внутренних дел графа Перовского, но тут вбежал секретарь, а за ним вломились в кабинет часовые.

Граф Лев Перовский даже не обиделся.

— Вам чай или кофе? — любезно спросил он Богданова. — Небольшая передышка в событиях нам не повредит.

— Чай, — яростно огрызнулся Богданов… Оставив Богданова пить чай под арестом, Лев Андреевич Перовский покатил в Зимний дворец — прямо к императору. Николай I пребывал в немыслимом раздражении.

— Что за бардак? — четко выразился он, точно определяя положение дел в своем всемогущем государстве. — Вчера я назначил графу Клейнмихелю время дли доклада, — и вот уже полчаса протираю штаны в кабинете, а он…, где он?

— Уже арестован, — доложил Перовский.

— Как?

— Так.

— Кем?

— Не мною.

— Что за ахинея?

— Именно, что самая натуральная ахинея. Ваш министр путей сообщения арестован полковником Богдановым, который, будучи щепетильным человеком, не делился доходами со своих шлюзов с ея сиятельством Ктеопатрой Петровной Клейнмихель.

— Ничего не понимаю, — отозвался Николай I, действительно не разбираясь в неудобном сочетании Клеопатры с ускоренным растворением шлюзов.

Лев Алексеевич заторопился.

— Стоит ли волноваться? — сказал он. — Мною уже посланы люди, дабы снять караул от подъезда дома Клейнмихеля, а вот что делать с Богдановым…, простите, не знаю.

— Так он же сумасшедший! — воскликнул император, находя самый верный фарватер в сложной дельте своих умозаключений. — Не всякий же, кто имеет эполеты полковника, способен сажать под арест министров, облаченных моим высочайшим доверием…

— Что нам делать с графом Клейнмихелем?

— Выпустить.

— А что делать с Богдановым?

— Посадить…

Но сажать Богданова в тюрьму было как-то не совсем удобно, ибо мотивы, которыми он руководствовался при аресте графа Клейнмихеля, были весьма благородны, и личной корысти Богданов никакой не имел. В таких случаях, чтобы власть не мучилась, тюрьму заменяют домом для умалишенных, и полковник Богданов на два года был помещен в ту самую больницу, где ни один больной никогда не сознается вам в том, что он болен…