Клара Моисеева - Караван идет в Пальмиру

— Брат мой!

Он бросился обнимать грязного незнакомого человека, который нисколько не был похож на всегда веселого брата с румяным круглым лицом.

— Брат мой, я вызволю тебя, ты будешь свободен и будешь здоров. Но можешь ли ты подняться, мой бедный брат?

— Увы! — прохрипел несчастный. Он был так же простужен, как и Забда и настолько лишился голоса, что его с трудом можно было услышать. — Я уже несколько дней не могу подняться. Нога превратилась в бревно, она мне не послушна. Боюсь, что мне никогда уже не подняться. Спасибо, брат, за то, что ты пришел проститься со мной. Ты похоронишь меня. А если оставишь, не дождавшись моей смерти, то знай, что рабов не хоронят, а выбрасывают шакалам.

— Не говори о смерти, брат мой. Я заберу тебя. На носилках… Ты будешь доставлен в дом, где лучшие лекари Каписы будут лечить тебя. Не думай о смерти, мой бедный брат. Только горестно мне показывать вас моей Байт. Боюсь, что она лишится разума от горя. Впрочем, мои слуги принесли одежду для вас, а воду мы потребуем у начальника работ. Если уж он хочет поживиться, то пусть выполнит все наши требования.

Забда молча слушал Хайрана. Он уже перестал плакать и ждал того мгновения, когда начальник работ отпустит его вместе с Хайраном. Он боялся, что тот не захочет его отпустить и приезд Хайрана окажется напрасным.

— Ты уверен, Хайран, что все сбудется, что я снова увижу мою Байт? — спросил он тихим, слабым голосом.

— Во всем уверен! Еще немножечко терпения, За деньги можно многое сделать.

Хайран позвал слугу и велел попросить у охранника побольше воды да позвать брадобрея, который обслуживает охрану. Сам он поспешил к начальнику работ. Хайран застал его уже сидящим на коврике и поедающим жирные куски баранины. При виде увесистого кошелька начальник работ оживился и очень приветливо пригласил Хайрана присесть. Он обрадовался просьбе Хайрана соорудить носилки для больного раба, который не может подняться.

— Ты не бойся покупать больного раба. Он выздоровеет. Я уступаю тебе его дешево и носилки велю сделать сейчас же. И этого пальмирца уступаю. Я добрый и покладистый человек. Со мной легко договориться, — сказал он, перебирая монеты кушанских царей.

Подсчитав содержимое кошелька дважды, он улыбнулся Хайрану и спрятал кошелек за пазуху.

— Боюсь уронить, — сказал он Хайрану. — Тружусь здесь целыми днями с больной головой. Здоровье потерял на этой работе. Однако я велю сделать носилки. И воды дам много: я добрый человек…

Он было поднялся, чтобы позвать кого-либо из охраны, но тут же повалился на свой коврик и, уже сидя, стал кричать, чтобы скорее пришли помощники.

Когда брадобрей срезал длинные космы у бывших рабов и побрил их, когда слуга Хайрана помыл их и надел на них привычную им одежду, Хайран увидел, что вызволенные им из рабства пленники все же похожи на себя, хоть и очень больны и замучены. Он решил привести их в дом Кудзулы и тотчас же отправиться во дворец, чтобы найти египетского лекаря Петехонсиса. Хайран был уверен, что такой искусный лекарь вернет здоровье и брату и Забде. Сейчас, в чистой хорошей одежде, Забда уже не выглядел таким ужасным, но лицо было в болячках и шрам на лбу мешал узнать прежнего Забду.

Вскоре принесли носилки для брата, слуга привел верблюдов. Все двинулись в путь навстречу Байт и Сфрагис.

Наконец-то они встретились, Байт и Забда. Байт бросилась к своему возлюбленному и горько заплакала. Как ни предупреждала ее Сфрагис, что можно ждать самого неожиданного, но, когда Байт услышала едва уловимый шепот Забды, увидела его израненное лицо, когда склонилась к носилкам с беспомощным дядюшкой, которого она знала веселым и деятельным человеком, она испугалась.

— Это пройдет, это пройдет, — повторяла Сфрагис, пытаясь утешить плачущую Байт. — Не горюй, сестрица, я видела и похуже больных, а они при мне выздоровели. Право же, через несколько дней ты их не узнаешь. Хрипота так естественна для человека, лишенного всякой одежды прохладной ночью. Не плачь, милая сестрица, прошу тебя! Раны заживут. Они не страшны. Все будет хорошо. Главное — свобода.

Они двинулись в путь. Байт и Забда — рядом. Они не спускали глаз друг с друга. Забда улыбался, любуясь красивым лицом Байт. Сфрагис сопровождала носилки. Она то и дело останавливалась и спрашивала, не хочет ли больной пить, удобно ли ему. Ответа она не слышала. Больной стонал и был в забытьи. Хайран едва держался в седле. Силы вдруг покинули его и, когда желаемое было достигнуто, он не почувствовал себя счастливым — слишком много горя перенесли его близкие. Как им помочь?