Рангея Рагхав - Я жду тебя

— Что хочешь. Но запомни, ты связан с Пьяри той же веревкой, что и со мной. Может, ты хочешь, чтобы ушла я? — С этими словами Каджри поднялась и направилась к выходу.

— Постой! — Я схватил ее за руку. — Неужели и у тебя каменное сердце? Что же мне, руки на себя наложить?

Каджри села рядом и нежно обняла меня.

— Ты думаешь, я побоюсь сделать то же самое? Идем, идем вместе. Обнявшись. Поднимемся на высокую гору и бросимся вниз. И тогда никто не сможет разлучить нас.

И в новом рождении я буду с тобой. Так будет всегда, сколько бы мы ни появлялись на свет!

У меня голова пошла кругом от всех этих слов. И неожиданно я вспомнил — крепость! Я — ее владелец! Я — тхакур!

— Женщина! — надменно проговорил я. — Ты принадлежишь мне, ты — башмак с моей ноги. Каджри и Пьяри — обе мои женщины. Как хочет Каджри, так не будет. Пьяри останется со мной. Я приведу ее в дом, как только вылечу. Поняла? Обе упрямицы останутся со мной. Мы уйдем от натов. Я заберу вас в другие края. И не позволю вам ссориться. Как я прикажу, так и будет.

— А дальше что? — неуверенно спросила Каджри.

Она ничего не поняла.

— Если ты хоть немного любишь меня, Каджри, то пойдешь со мной к Пьяри. Она больна, но меня она спасла от болезни. Она вовсе не плохая. Пойми это. У тебя ноги не отсохнут, или ты боишься, что с ног осыплется краска? Я прикажу Пьяри втереть новую [32] Индийские женщины красят ладони рук и ступни ног специальной краской. По индийским понятиям, нет ничего унизительнее, чем заставить старшую жену втирать краску в ноги младшей. . Ну, пойдешь?

Каджри ответила не сразу. Сначала она спросила:

— Она согласится на это? Неужели она так покорна?

— Согласится. А заупрямится — я завтра же брошу ее!

— Тогда пойду, — решительно кивнула головой Каджри. — Если она подчиняется тебе с первого слова, то я сделаю, как ты велишь, даже с полслова. Приказывай! Но не обращайся со мной, как с женщиной из большого дома, я не стану кривить душой. Я свободна и отдаю свое сердце, кому хочу. Я — натни. Настоящая натни! Дочь и внучка натни!

Я заключил ее в свои объятия. Никогда не казалась она мне такой прекрасной.

— Слушай, Каджри, есть еще одно дело.

— Какое?

— У Пьяри дорогие наряды, она моется с мылом. Втирает жасминное масло. Носит золотые украшения. Аты что наденешь? Может, тебе станет неловко в ее присутствии?

— Мне? Никогда! Что она могла заработать, то и я смогу! Просто ее покупатель пришел раньше. Вот если бы все, что на ней, купил ты, забыв обо мне, тогда я на твоих глазах вонзила бы кинжал ей в грудь и напилась ее крови!

— Ведьма! — закричал я, испугавшись.

Но мы оба расхохотались. Каджри спросила, видел ли я живую ведьму. Однажды она слышала, как смеялась женщина, сидя верхом на джаракхе [33] Джар а кх — мифическое существо, на котором летают ведьмы, демоны и пр. . Каджри сразу поняла, что это джаракх. Но в их доме остановился святой отшельник-аскет, и поэтому все обошлось.

Она еще долго рассказывала про всякие чудеса, пока сон не сморил ее.

Каджри крепко спала, а я лежал рядом с ней и думал, думал.

Сукхрам продолжал свой рассказ:

— …Утром меня разбудила Каджри. Солнце уже начинало припекать.

Я сходил на озеро, искупался, а потом, обвязавшись полотенцем, вернулся к шатру. Я повесил сушить дхоти, а сам уселся на траву и закурил.

Ко мне подошла старая Рамо. У нее уже давно болел внук.

— Ну, как твой больной? — спросил я старуху.

— Ему не выжить, у него ветряная оспа и малярия. Всю ночь я жгла огонь, но он все равно бредит.

— Лекарю его показывала?

— Водила. Он дал лекарство, не помогло. Вчера был саяна-колдун, читал заклинания, оставил амулет. Я надела его на мальчика.

— Я же говорила ей, — из соседнего шатра показалась Рупо, — натри ребенка пеплом из костра того святого, что сидит под деревом кхирни. Она не слушает.

— Я ходила туда.

— Ну и что?

— Святой не допустил к себе, стал бросать в меня камнями.

— Неправда, он дал тебе целую горсть пепла, — продолжала Рупо, и ее лицо с глубоко запавшими глазами слегка оживилось. — Он постиг все тайны и просто испытывал тебя, а ты не выдержала испытания. Я ж тебе говорила, возьми только одну щепотку — и болезнь как рукой снимет.

— Эй, Сукхрам! — позвал меня старый Панчу, закуривая хукку. — Ты ведь тоже умеешь лечить.

— Я не умею лечить от всех болезней. Я знаю, как лечить волдыри и нарывы, ссадины и раны, немного — дурные болезни. Но разве от всего можно вылечить? Судьба — все мы от нее зависим.