Рангея Рагхав - Я жду тебя

На глаза Пьяри навернулись слезы, и она закрыла лицо руками. Я не мог понять, что происходит. Но когда я подошел к ней и взял ее за подбородок, она гневно зашипела:

— Не смей меня трогать, не смей!

Я вздрогнул, как от удара, оттолкнул Пьяри и пошел к двери, но она обогнала меня и загородила собой дверь.

— Уходишь? — крикнула она.

Я молчал.

— Уходи! Уходи! Растоптал мою душу и тело, теперь иди, но я сегодня же покончу с собой, мой кинжал найдет мое сердце!

Я продолжал молчать.

— Ты что, не слышишь?

— Не хочу слушать.

Она посмотрела на меня глазами, полными горя и отчаяния.

— Ты меня презираешь?

— Перестань лицемерить, — воскликнул я. — Не я, а ты меня презираешь. Тебе даже мое прикосновение ненавистно.

— Да, да, ненавижу!

— Пьяри! — взмолился я.

— Ненавижу! — она прислонилась головой к створке двери. — Но не тебя, себя ненавижу. Меня мучают страшные боли, я не нахожу себе места. Но я не говорила тебе, боялась огорчить. А ты ничего не хочешь понять. Я сторонилась тебя для твоего же блага. Я люблю тебя, люблю твое красивое тело. Мне не суждено жить, но не хочу, чтобы ты заболел этой ужасной болезнью. Ты все еще не веришь? Ну что ж, уходи, я сама во всем виновата. Даже если я удержу тебя, все равно не смогу быть твоей. Иди и возьми себе в жены Каджри. И уходи с ней отсюда далеко, далеко, чтобы навсегда забыть меня.

Пьяри зашаталась и стала медленно опускаться на пол. Я подхватил ее и отнес на кровать, затем принес воды и брызнул ей в лицо. Она пришла в себя.

— Пьяри! — позвал я дрожащим голосом.

— Что, мой Сукхрам! — отозвалась она, а потом спросила: — Выполнишь мою просьбу?

— Любую, Пьяри! Ты только скажи, я все сделаю. — Мой голос срывался, сердце тревожно стучало в груди. Все происходящее казалось мне страшным сном.

— Это правда?

— Да, да, Пьяри, говори, я жду.

— Приведи когда-нибудь Каджри, покажи ее мне!

— Пьяри! — не веря своим ушам, вскричал я.

— Не кричи, — спокойно сказала она. — И не бойся, я не причиню ей зла и ничего ей не скажу.

Я опустил голову, и мы долго молчали.

— Нет, Пьяри, — наконец произнес я. — Я не оставлю тебя, поверь мне. Что случилось, то случилось. Я теперь и не взгляну на Каджри. Давай убежим отсюда вдвоем. Убежим совсем из княжества, поселимся где-нибудь в губернаторстве, где правят англичане. Там нас не тронут.

— Не тронут? Разве там нет солдат? Нет полиции?

Я готов был закричать, заплакать, и на моих глазах действительно показались слезы.

— Ты плачешь, Сукхрам? Скажи, это слезы бессилия или любви? Чьи это слезы, твои или мои?

— Они твои, Пьяри, — промолвил я, беря ее за руку.

— Мужчина, а плачешь, — печально улыбнулась Пьяри, проводя рукой по моим волосам. — Если и тебя покинет мужество, на кого же мне тогда опереться? Я лишь слабая женщина. Где мне взять силы?

У меня закружилась голова. Сегодня после стольких дней Пьяри вновь стала мне близкой. Разделявшая нас стена рухнула. Вода, собравшаяся на двух полях, затопила межу и слилась в единый поток. В тот день воскресла наша любовь. Так оживает и выбивается из-под земли тоненьким стебельком раздавленное и втоптанное в землю пшеничное зерно. До этого мгновения я словно ходил по натянутому канату, проделывая рискованные трюки, играя жизнью, но теперь я снова спустился на землю, где меня ждала Пьяри, и для меня не существовало больше ни страха, ни опасностей.

В глазах Пьяри сквозь грусть светились любовь и воскресшая надежда. И Пьяри опять показалась мне прекрасной.

— Как ты мог думать, что я изменилась! — Пьяри заулыбалась, но тут же поникла. — Что ты молчишь? — спросила она.

— Не знаю, что сказать.

— Почему?

— У меня голова идет кругом, Пьяри.

— Опять ты не понял меня, — с болью в голосе произнесла она и замолчала. Прошло несколько минут, прежде чем она вновь повернулась ко мне. — Ты знаешь, кто во всем виноват?

Я промолчал.

— Я одна, больше никто. Я поняла это. Что ты теперь станешь думать обо мне?

Мне вспомнились слова Каджри о том, что меня легко одурачить. Я и сейчас не понимал, действительно ли Пьяри желает мне добра или в ней снова говорит женское коварство.

— Приведешь Каджри? — спросила она.

— И ты прикажешь ее избить?

— А ты побоишься за нее вступиться? За свою жизнь испугался? Эх, ты, баба! — презрительно бросила она.

Ее слова больно задели меня. Мне показалось, что она издевается надо мной. Не из-за этой ли моей трусости или уступчивости она и бросила меня? Я схватил Пьяри за руку и потащил к двери. Она изумленно смотрела на меня.