Игорь Зотиков - Зимние солдаты

Сейчас она уже ничего не знала о том, что я делаю. Я просто не упоминал о работе. Только в последние годы я начал чувствовать, что могу сказать ей, что я работал над расшифровкой русских кодов, – интересная и, возможно, важная работа. Но в связи с тем, что я не знал, зачем она, работа не приносила мне морального удовлетворения. Я бы предпочел быть в воздухе, или в море, или и там и там, как большинство моих старых товарищей, которым удалось остаться на службе. Мы ведь были авиаторами до мозга костей. Ведь я и захотел остаться военным только из-за желания продолжать летать.

Но то, что я сейчас делал, давало мне возможность жить и содержать семью. Мы купили новый, теперь уже настоящий автомобиль. Через некоторое время мы оказались в состоянии собрать со всех концов шестьсот долларов для того, чтобы сделать первый взнос за дом, который стоил десять тысяч долларов. Да, с помощью моего военного пособия как ветерана мы купили свой маленький домик в местечке «Церковь у Водопада» в штате Вирджиния. Дом стоял на только что насыпанной бульдозерами, выровненной, без травинки, казалось, не способной жить земле. Но этот кусочек земли был на берегу небольшой речушки.

И эта земля звала нас – и я, и мой сосед объединили усилия, и у меня появился первый в моей жизни огородик на, казалось бы, безжизненной земле. Кроме того, мы вдвоем переделали терраски наших домов так, что появились еще две спальни, превратив наши домики в дома с четырьмя спальными комнатами. Итак, мы стали «жителями пригорода», поставили вокруг дома заборчик из штакетника, покрашенного в белый цвет и посадили перед домом цветы. Мы даже взяли однажды Джеффа, которому было уже два года, в небольшое путешествие для осмотра достопримечательностей. Но я очень переживал из-за того, что не могу летать.

Когда Норма была на восьмом месяце беременности вторым ребенком, у ее матери в Калифорнии случился инсульт. Норма полетела к ней, чтобы быть рядом хотя бы для моральной поддержки. Но на ее самолете, на полпути, ночью загорелся один из двигателей, и они вернулись обратно. К тому времени, когда Норма прилетела к своим родителям, она сама уже нуждалась в медицинской поддержке и готова была родить в любую минуту. Поэтому я взял отпуск и полетел к ней, чтобы быть с ней рядом. После двух недель ожидания я вынужден был военным самолетом вернуться обратно.

А на другой день она родила нашего сына Кима. Он был рожден в госпитале базы ВВС в Риверсайд-Марч. И снова я не был с ней при родах. И мы оба в эмоциональном плане еще больше отодвинулись друг от друга.

Я стоял на кухне, а Норма сидела за столом, когда мы услышали по радио объявление о том, что под руководством генерала Мак-Артуро наши войска вошли в Корею. Норма начала плакать.

Вскоре я узнал о возможности для меня перейти на летную работу. Однако мне сказали, что в связи с особенностями того, что я делал сейчас, я не смогу находиться в зоне боевых действий, по крайней мере год, чтобы не было вероятности попасть в плен. Но я буду направлен на авианосец со сверхсекретными задачами, и моя тренировка на нем займет как минимум год.

Так я подал заявление с просьбой о переходе во вновь организуемую авиационную группу Тяжелых ударных сил ВМФ – первую группу, способную нести атомную бомбу, взлетая и садясь на авианосец. К моему удивлению и удовольствию, моя просьба была рассмотрена положительно, и я был принят.

Удивительно, что примерно в это же время мой русский коллега получил разрешение на участие в столь же секретных работах. Он готовился к научному проекту, связанному с созданием средств защиты от разрушения при вхождении в плотные слои атмосферы первой советской баллистической ракеты, способной перенести атомную бомбу через океан.

Итак, для меня снова пришло время летать. Стране снова стали нужны военные летчики, и я снова стал одним из них.

Меня опять направили в школу, и опять в сверхсекретную. Это была школа по подготовке пилотов первых американских самолетов-бомбардировщиков, способных взлетать и садиться на авианосец с атомной бомбой.

Я кончил и эту школу, и скоро со своим самолетом и авианосцем оказался участником войны в Корее. Раз за разом взлетал я с этой бомбой и барражировал в определенных местах, готовый по условному сигналу, если Китай вступит в войну, долететь до города Кантон и сбросить атомную бомбу над центром его аэропорта. Но Бог миловал меня, этого не случилось, война кончилась, и я продолжал теперь летать в составе военно-морских сил США.