Игорь Зотиков - Зимние солдаты

Вторым из развлечений, которыми можно было заниматься только на улице, была езда на самокатах. Примерно в 1936 году пешеходный тротуар в нашем переулке залили асфальтом, и для ребят нашего двора стало доступным занятие, которое раньше было возможно только для счастливчиков, живших в центре города.

Самокат каждый мальчишка делал себе сам. Требовалось две доски. Одна, длиной чуть меньше метра, располагалась горизонтально. На ее заднем конце закреплялись снизу один или два шариковых подшипника диаметром сантиметров в семь. На переднем конце сверху к деревянному столбику на поворотных скобах крепилась вторая, уже вертикальная, доска, которая могла поворачиваться вправо и влево. Снизу укреплялся еще один шариковый подшипник, а сверху прибивалась поперечная палка-руль. И все. Самокат готов. Надо было лишь стать одной ногой на горизонтальную доску, взяться руками за руль и оттолкнуться другой ногой раз, и еще, и еще. И самокат с громким, радующим душу мальчишки шумом-рокотом быстро вращающихся колес начинал лететь под ногой по асфальту. Главное, чтобы рядом с домом был гладкий асфальт и удалось бы достать хорошие шариковые подшипники.

Только через много-много лет, купив себе первый велосипед, я испытал такое же огромное удовольствие. Даже приобретение собственного автомобиля многие годы спустя не принесло мне такой радости. А тогда мне пришлось целый год восхищенно наблюдать за счастливыми обладателями самокатов, прежде чем мой дядя Коля, шофер, достал нужные шариковые подшипники. И когда я с грехом пополам с его помощью сделал свой первый самокат, то почувствовал себя самым счастливым человеком на Земле.

Со временем я узнал, что то время, о котором я сейчас пишу, было временем технического взлета моей страны. Тогда, в 1936–37 годах, я понял это впервые и сам, узнав, что чудо техники, каким казались мне шариковые подшипники, которые мы с дядей так искали, изготавливаются в Москве на только что построенном специальном шарикоподшипниковом заводе.

Однако кроме самокатов у нас было еще много развлечений. Все приземное воздушное пространство над окраинами Москвы было заполнено в последние предвоенные годы живыми и неживыми летающими объектами. Тысячи домашних голубей разных пород и расцветок парили над нами вместе с тысячами воздушных змеев и «монахов», различных форм и размеров.

В каждом московском дворе была по крайней мере одна голубятня, и в нашем тоже. Форма и конструкция московских голубятен не изменилась за прошедшие со времени описываемых событий семьдесят лет. Тогда, как и сейчас, голубятня представляла собой маленький сарай, укрепленный как крепость. Толстенная, на крепких петлях дверь его была обита железом. Стены и потолок с откидывающимся наверх люком также были надежно защищены от попыток кражи и взлома. Набеги голубятников на голубятни друг друга для кражи голубей или даже поджога голубятен были очень часты. Ведь главной целью каждого голубятника было не только лелеять и холить своих голубей, любоваться ими и для моциона ежедневно гонять их над своей голубятней, заставляя подолгу кружиться над ней. Нет. Главной целью каждого московского голубятника было переманить к себе голубей из чужой, пусть даже соседней стаи. Старались сделать так, чтобы эти голуби, или хотя бы один из них, сели не на свою голубятню и оказались пойманными. Это событие становилось триумфом всего двора.

Далее начинались дипломатические и торговые переговоры. Приходили почти взрослые, полубандитского вида хозяева плененного голубя, предлагались и отвергались варианты выкупа или обмена. Из рук в руки переходили астрономические для нас суммы денег, а иногда дело доходило даже до ножей и поджогов или взламывания голубятен конкурентов.

Почему-то хозяевами голубятен, голубятниками, были, по крайней мере по мнению старших, самые отпетые, бросившие школу или учившиеся на двойки старшеклассники с хулиганско-криминальными наклонностями. И нам, школьной детворе, категорически, как с дьяволами, запрещалось общаться с ними. Но мы перед ними благоговели и чем бы ни занимались на улице, если в это время летали наши голуби, всегда время от времени смотрели на свою стаю, мысленно пересчитывая, все ли целы и не прибился ли к нашей стае чужой голубь.

Чиним мой первый автомобиль «Москвич-407»