Николай Павленко - Петр Первый

Роль Петра в остальных событиях года отражена в документах более четко. В феврале состоялось шуточное освящение «всепьянейшим собором» только что построенного Лефортова дворца. Здесь на пиру Петр впервые начал борьбу с долгополым и широкорукавным платьем.

Знатные гости прибыли на пир в традиционной русской одежде: в сорочках с вышитым воротником, шелковых зипунах яркого цвета, поверх которых были надеты кафтаны с длинными рукавами, стянутыми у запястья зарукавьями. Сверх кафтана на гостях была ферязь — длинное широкое платье из бархата, снизу доверху застегнутое на множество пуговиц. Шуба и меховая шапка с высокой тульей и бархатным верхом у знати завершали наряд. Если бы съезд гостей происходил в теплое время года, то на них вместо шубы был бы надет охабень — широкий плащ из дорогой материи, опускавшийся до пят, с длинными рукавами и четырехугольным откидным воротником.

К пышной одежде, стеснявшей движения и совершенно не приспособленной к работе, царь питал отвращение. На пиру он действовал уже единожды применявшимся им способом: взял ножницы и стал укорачивать рукава. Очевидец, наблюдавший царя за этой работой, слышал, как он приговаривал: «Это помеха, везде надо ждать какого-нибудь приключения: то разобьешь стекло, то по небрежности попадешь в похлебку; а из отрезанного можешь сшить себе сапоги».

У всех кафтаны, ферязи и охабни своими руками не укоротишь, и несколько месяцев спустя москвичи читали листы, прибитые у ворот Кремля, в Китай-городе, у Чудова монастыря и в других людных местах. У листов стража, чтобы их не сорвали, а на листах царский указ: «на Москве и в городах носить платья: венгерские кафтаны верхние длиною по подвязку, а исподние короче верхних, тем же подобием…»

На исходе текущего столетия не терпели отлагательства два взаимосвязанных дела: мир с Турцией и оформление союза для борьбы со Швецией. Им Петр и уделяет основное внимание.

Управление внешней политикой царь берет в свои руки и вносит в дипломатическую практику новшества. С датским послом Гейнсом, прибывшим в Москву еще в 1698 году для заключения союзного договора против Швеции, он беседует при закрытых дверях, не прибегая к посредничеству Посольского приказа. Вел переговоры царь не спеша, откладывая оформление союза до получения известий из Карловиц. Однако в Карловицах был заключен не мир, а кратковременное перемирие. Поэтому в договоре с Данией Петр обязался выступить против Швеции только после заключения мира или длительного перемирия с Турцией. Для заключения мира царь отправляет в Константинополь думного дьяка Емельяна Ивановича Украинцева, причем не традиционным путем, по суше, а морем и на военном корабле. Этот совет Петру дал Возницын. Царь принял совет, но реализовал его с большим размахом: до Керчи морской корабль посла должен был плыть не в одиночестве, а в сопровождении воронежского флота.

5 августа 1699 года эскадра из десяти больших кораблей снялась с якоря у Азова и направилась к Керчи. Формально командовал эскадрой адмирал Федор Алексеевич Головин, а фактически — Петр. На корабле «Крепость» находилось посольство во главе с Украинцевым. Один из участников экспедиции описал удивление, перемешанное со страхом, охватившее турок при виде кораблей русского флота, бросивших якоря у Керчи: «Ужас турецкой можно было из лица их видеть о сей нечаянной визите с такою изрядно вооруженною эскадрою; и много труда имели, чтоб турки верили, что сии корабли в России строены и что на них российские люди».

Турецкие власти в Керчи никак не соглашались, чтобы русский посол продолжал свой путь на корабле, запугивали трудностями плавания по бурному морю, но Петр проявил твердость: «Крепость» взяла курс на Царьград и своим салютом возвестила турок о рождении в России военно-морского флота. Демонстрация вполне удалась, флот оказал влияние на успех миссии Украинцева.

Петр вместе с эскадрой возвратился в Азов, а оттуда в Москву. Здесь его ждали два посольства, прибывшие в Россию с диаметрально противоположными целями: генерал Карлович представлял интересы Августа II, цель его визита состояла в заключении союзного договора против Швеции; намерения шведского посольства были иными — оно домогалось от России подтверждения вечного мира со Швецией.

Предстояла сложная дипломатическая игра, одну из целей ее видели в том, чтобы сохранить в тайне от шведского посольства переговоры с представителями курфюрста саксонского и датского короля. Чтобы усыпить бдительность шведского посольства, ему была устроена пышная встреча и аудиенция у Петра, посольству оказывали внешние почести и знаки внимания. Переговоры завершились подтверждением прежних русско-шведских договоров.