Юрий Мухин - Антироссийская подлость

«Примерно через месяц после моего ареста немецкий офицер вызвал меня и сказал: „Вот видите, Киселев, к чему привело ваше упрямство. Мы решили казнить вас. Утром повезем в Катынский лес и повесим“. Я просил офицера не делать этого, стал убеждать его, что я не подхожу для роли „очевидца“ расстрела, так как вообще врать не умею и поэтому снова что-нибудь напутаю. Офицер настаивал на своем. Через несколько минут в кабинет вошли солдаты и начали избивать меня резиновыми дубинками. Не выдержав побоев и истязаний, я дал согласие выступать публично с вымышленным рассказом о расстреле поляков большевиками. После этого я был освобожден из тюрьмы с условием — по первому требованию немцев выступать перед „делегациями“ в Катынском лесу… В каждом случае перед тем, как вести меня в лес к раскопкам могил, переводчик приходил ко мне домой, вызывал во двор, отводил в сторону, чтобы никто не слышал, и в течение получаса заставлял заучивать наизусть все, что мне нужно будет говорить о якобы имевшем место расстреле НКВД польских офицеров в 1940 году. Я вспоминаю, что переводчик говорил мне примерно следующее: „Я живу на хуторе в районе „Козьих Гор“ недалеко от дачи НКВД. Весной 1940 г. я видел, как свозили в лес поляков и по ночам их там расстреливали“. И обязательно нужно было дословно заявить, что „это дело рук НКВД“. После того, как я заучивал то, что мне говорил переводчик, он отводил меня в лес к разрытым могилам и заставлял повторять все это в присутствии прибывших „делегаций“. Мои рассказы строго контролировались и направлялись переводчиком гестапо. Однажды я выступал перед какой-то „делегацией“, и мне задали вопрос: „Видел ли я лично этих поляков до расстрела их большевиками“. Я не был подготовлен к такому вопросу и ответил, как было в действительности, т.е. что видел польских военнопленных до начала войны, так как они работали на дорогах. Тогда переводчик грубо оттащил меня в сторону и прогнал домой. Прошу мне верить, что меня все время мучила совесть. так как я знал, что в действительности расстрел польских офицеров производился немцами в 1941 году, но у меня другого выхода не было, так как я постоянно находился под страхом повторного ареста и пыток» [10].

Показания Киселева П. Г. о его вызове в гестапо, последующем аресте и избиениях были подтверждены проживающими вмести с ним его женой Киселевой Аксиньей, 1870 года рождения, его сыном Киселевым Василием, 1911 года рождения, и невесткой Киселевой Марией, 1918 года рождения, а также занимающим у Киселева на хуторе комнату дорожным мастером Сергеевым Тимофеем Ивановичем, 1901 года рождения. Увечья, причиненные Киселеву в гестапо (повреждение плеча, значительная потеря слуха), подтверждены актом врачебно-медицинского обследования.

Поскольку Киселев мог быть добровольным пособником немцев, т.е. врать в НКГБ о том, что его избивали в гестапо, председатель советской Специальной комиссии по расследованию этого дела академик Н.Н. Бурденко в протоколе данного допроса Киселева в 1943 г. записал: «Я настаиваю на экспертизе психики и слуха Киселева. Он не знает, какой врач его лечил, а это усложняет дело. Никто не сомневается в правильности его показаний, но нужно уточнить» [11]. Как видите, уточнили и выяснили — да, у Киселева была повреждена рука и он оглох на одно ухо.

12. Давайте посмотрим сами, есть ли противоречия в показаниях Киселева, данных НКГБ и Специальной комиссии, возглавляемой президентом академии медицинских наук академиком Бурденко. Гестапо — это следственный и дознавательный орган, а в этих органах во время войны с противником никто не церемонится ни в одной стране. Так что могли избить, и очень сильно. Немцы начали раскапывать могилы в феврале, а закончили в конце июня, т.е. шоу с показом трупов поляков различным делегациям длилось 4 месяца. За это время Киселева могли представить какой-то экскурсии, перед которой он с поручением не справился, затем подержать полтора месяца в гестапо, после чего подлечить и еще два месяца пичкать любопытных его рассказами. Противоречий не видно, а то. что Бурденко засомневался в его психическом состоянии и послал на экспертизу, говорит, что в НКГБ Киселева по написанному тексту никто говорить не заставлял.

13. Но вот прошло почти полвека, и следователи ГВП, вновь «расследуя», кто же убил поляков, вернулись к показаниям Киселева. Один из следователей ГВП А.Ю. Яблоков, непрерывно ссылаясь на листы уголовного дела № 159, пишет:

"Гак, в немецком «Официальном материале о массовом Катынском убийстве» содержались показания П. Г. Киселева, подсобного рабочего — сторожа дачи НКВД до начала войны, свидетеля того, как весной 1940 г. на железнодорожной станции Гнездово почти ежедневно из вагонов выводили мужчин, сажали в грузовики и отвозили в Катынский лес, откуда затем слышались крики и выстрелы. На протяжении 4-5 недель в Катынский лес привозили по 3-4 таких машины. Он обнаружил в лесу несколько свежих холмов и после прихода немцев показал группе рабочих-поляков эти холмы, дал лопаты для раскопок и знает, что поляки нашли там трупы своих сограждан. Это были принципиально важные показания. Поэтому выяснение дальнейшей судьбы Киселева для проверки этих показаний стало одной из первых задач прокуроров.