Александр Дюма - Наполеон Бонапарт

«Бонапарт, член Национального института.

С большой скорбью узнал я, граждане, что старики в возрасте от семидесяти до восьмидесяти лет, несчастные женщины, беременные или с грудными детьми на руках, расстреливаются по обвинению в эмиграции.

Неужели солдаты свободы превратились в палачей?

Неужели жалость, сохранявшаяся даже в пылу битвы, умрет в их сердцах?

Закон 19 фруктидора стал мерой общественного спасения. Его цель — настигнуть заговорщиков, а не несчастных женщин и стариков. А потому я призываю вас, граждане, чтобы каждый раз, когда закон представит на ваш трибунал стариков за шестьдесят лет или женщин, заявлять, что и среди битв вы уважаете стариков и женщин ваших врагов.

Воин, подписавший приговор человеку, неспособному носить оружие, — трус.

Бонапарт».

Письмо спасло жизнь другому несчастному. Тремя днями позже Бонапарт отплывает. Так его последним «прости» Франции стало исполнение чисто королевского жеста — права помилования.

Мальта была куплена заранее. Бонапарт принял ее походя, и 1 июля 1798 года он коснулся земли Египта подле форта Марабу на некотором расстоянии от Александрии.

Как только до Мурад-бея дошла эта новость, он, словно лев, изгоняемый из пещеры, созвал своих мамелюков и отправил по Нилу флотилию джерм, канж (нильских барок), речных канонерских лодок, а вдоль берега реки за ней следовал отряд от двенадцати до пятнадцати сотен всадников, с которым Дезэ, командовавший нашим авангардом, встретился четырнадцатого июля при деревушке Миниех-Салам. В первый раз со времени крестовых походов Восток оказался лицом к лицу с Западом.

Удар был ужасен. Эта армия, покрытая золотом, быстрая, как ветер, всепожирающая, как пламя, накатывалась на наши каре, рубя стволы ружей саблями, закаленными в Дамаске. И когда вулканом грянул огонь из всех каре, она затрепетала золотым шелковым шарфом, залетая в галопе во все углы, отправлявшие навстречу ей потоки свинца. И наконец, увидев, что прорыв невозможен, бежала длинной линией встревоженных птиц, оставив вокруг наших батальонов еще шевелящийся пояс изуродованных людей и лошадей. Отойдя в отдаление, она переформировывалась, чтобы вернуться для новой атаки, не менее бесполезной и убийственной, чем предыдущая.

На переломе дня они сплотились последний раз, но вместо того, чтобы броситься на нас, устремились по дороге в пустыню и исчезли на горизонте в вихре песка.

Мурад узнал в Гизе, какой крах потерпел Шебресс. В тот же день посланники были отправлены в Санд, в Файум, в пустыню. Повсюду беи, шейхи, мамелюки созывались против общего врага. Каждый должен был явиться со своей лошадью и с оружием. За три дня Мурад сплотил вокруг себя шесть тысяч всадников. Все это полчище, собранное по воинственному кличу своего вождя, расположилось в беспорядке на берегу Нила, в виду Каира и пирамид, между деревушкой Эмбабе справа и Гизой, любимой резиденцией Муради, слева. Что касается вождя, то он приказал раскинуть свою палатку возле гигантской сикоморы, в чьей тени могло укрыться пятьдесят всадников. В этой позиции, более или менее приводя в порядок свою армию, он ожидал французов, поднимавшихся по Нилу.

Двадцать третьего на рассвете Дезэ, все еще маршировавший в авангарде, заметил отряд в пятьсот мамелюков, производивших разведку. Они отступили, не теряя французов из виду. В четыре часа утра Мурад услышал громкие крики. Это его армия приветствовала пирамиды. В шесть часов французы и мамелюки встретились.

А теперь представьте себе поле битвы. Оно было то же, когда Камбиз, другой завоеватель, явившийся с края света, выбрал его когда-то, чтобы раздавить египтян. Две тысячи четыреста лет прошло. Нил и пирамиды были по-прежнему на месте; только гранитный Сфинкс с лицом, изуродованным персами, изменился. Одна лишь его гигантская голова возвышалась над окружающим песком. Колосс, описанный Геродотом, был простерт. Мемфис исчез. Вознесся Каир. Все эти воспоминания, четкие и ясные в сознании французских командиров, витали над головами солдат, будто безвестные птицы, парившие некогда над баталиями и предвещавшие победу.

Что до места действия, то это была просторная песчаная равнина для кавалерийских маневров. Деревенька Бакир раскинулась в середине. Ее ограничивает ручей, бегущий перед Гизой. Мурад и вся его кавалерия расположились на Ниле. За ними был Каир.

Бонапарт видел в этом пространстве и расположении противников возможность не только победить мамелюков, но даже истребить их. Он развернул свою армию полукругом, сформировав из каждого дивизиона гигантские каре, поместив в центре каждого артиллерию. Дезэ, привыкший идти вперед, командовал первым каре, расположенным между Эмбабе и Гизой. Затем шел дивизион Ренье; дивизион Клебера, лишенный своего командира, раненного при Александрии, под командой Дюгюа; потом дивизион Мену под командой Виаля; и, наконец, крайний слева, опиравшийся на Нил, наиболее приближенный к Эмбабе, дивизион генерала Бона.