Виктор Андриянов - Полынь чужбины

На похоронах присутствовали заместитель председателя войскового совета Е. Г. Химич, секретарь войскового совета Н. П. Сухенко, член войскового совета и атаман Саут-Риверс-кой станицы А. Ф. Селютин, атаман станицы Родная Кубань B. Г. Николаенко и атаман Фарминдельской станицы М. В. Певнев, полк. И. Ф. Мартыненко, госпожа Вертепо-ва —вдова полк. Д. П. Вертепова, долголетнего редактора журнала «Наши вести», и многие другие. На похоронах присутствовало свыше 100 человек.

После похорон с разрешения дочери покойного был основан фонд имени генерала Науменко, целью которого будет сохранение казачьих традиций, постройка музея для исторических регалий и привлечение молодежи к войсковой работе. Архимандрит Викторин и А. С. Корсун первые внесли свои пожертвования ».

Настоящий опереточный спектакль с одеванием и переодеванием!

Еще несколько страниц галлиполийского дневника Найдича:

« 28.IX . Сегодня закончилась регистрация студентов-первокурсников. Зарегистрировался подполковник Кочергин.

Ходят слухи об аресте 20 офицеров контрразведкой штакора за агитацию распыления армии, арестованным грозит военно-полевой суд и участь казненного полковника Щеглова. «Море» уходит, «корабли» нервничают и усиливают террор. Особенно, говорят, старается начальник контрразведки, поручик, появляющийся всюду то в студенческом, то в штатском, то в военном одеянии,—все видит, все слышит. Жить невыносимо тяжело, отказываешься понимать происходящее вокруг. Неужели люди, ушедшие от большевиков и сидящие «до конца», могут быть заподозрены в неблагонадежности?! Нет! Идет сведение счетов со свободомыслящими, ищущими путей спасения родины не одними патентованными штакором средствами... Суды, казни, умирание армии добровольцев, стремление создавать последышей ландскнехтов...

Уйти в науку, в беспредельную даль, забыть все и забыться, бежать от «патента» на патриотизм.

Несется весь вечер церковное пение из барака певчих, вопли христиан-мучеников первых веков христианства... Лают собаки. Плачут сычи. Рыдает гармонь в одной из рот. Несутся звуки духового оркестра от корниловцев.

Скоро, скоро уедем отсюда... если все будет хорошо. Год уже длится эта пытка надеждой!

1.Х. Первый день октября — пасмурно, холодно, завывает норд-ост, нависли тяжелые, косматые тучи... Носятся слухи об окончательном дне нашего отъезда —7 октября.

Играет на домре ппк. Чибирнов, и невольно нахлынули воспоминания о Курске — пьяные слезы, сердцещипательные романсы, «кручение» любви с курянками, беспробудное пьянство, обжорство пшенной кашей с черной икрой в атмосфере насилия, мародерства, проституции духа и тела... Период беспробудного пьянства «верхов» и невыразимой скорби по родине, по гибнущей неведомо за что «кобылке» — она не грабила, за исключением казаков, где грабежи — принцип, возведенный войной в своеобразный культ.

Весь день разговоры о Праге, весь день сердце болит за остающихся. Деньги на дорогу можно достать лишь путем «загона» всех вещей. Иван Семенович проявил акт великодушия — предложил свой револьвер «на загон» для моей поездки в Прагу».

Среди бумаг Найдича — копия телеграммы.

Первого мая 1921 года на Пражском Граде, в канцелярии президента Чехословацкой Республики дежурный чиновник принял срочную международную телеграмму, подписанную генералом Врангелем и вице-президентом т. наз. Русского совета Алексинским.

«Русский совет обращается к Вам, господин президент,—говорилось в телеграмме Ш Д-2336/21,—с искренним призывом о помощи своим страдающим братьям — беженцам из Крыма, чье пребывание в Царьграде не может быть продолжено. Русский совет надеется, что Ваша страна предоставит им политическое убежище на своей территории».

Мы пошли по следам этой телеграммы.

Адрес, разумеется, был выбран не случайно. Барон Врангель знал, к кому обращаться. За плечами Масарика, вокруг которого и в эти годы, и позже умело создавался ореол «отца нации», «демократа», был большой опыт интриг, прямой поддержки контрреволюции, что подтверждают архивные документы, ставшие известными после победы социализма в Чехословакии. В записных книжках Масарика сохранялись его собственноручные записи о встречах с князем Трубецким, с руководителем подпольной антисоветской организации «Союз защиты родины и свободы» Савинковым... На этих встречах в начале марта 1918 года в Москве обсуждались планы контрреволюционных переворотов, разрабатывались террористические акты.