Виктор Андриянов - Полынь чужбины

Гибрид? — он известный.

Судьба как-то свела нас с подобными. В Нью-Йорке на Бродвее — этой, быть может, мировой витрине капитализма богатого и нищего — повстречали бывшего генерала бывшей деникинской армии. Судьба его достойна и сожаления и презрения. Он был еще только молодым ротмистром, когда вместе со всей деникинской сворой драпал к спасительным берегам Черного моря. Берега эти еле спасли ротмистра, можно сказать, случайно, комедийно. Уходящий к Турции корабль был уже переполнен, и посадочный трап убрали. Смертельно испуганный ротмистр заметил, что из какого-то иллюминатора что-то свисает — не так высоко от морской волны. У страха, говорят, ноги длинные — и ротмистр в рискованном прыжке достигает последней петли какого-то веревочного плетения. Оно, потом оказалось, свисало из гальюна. Как только судно двинулось, офйцеришко поднял неистовый крик —спасите!..

Так случилось —на гальюнном «троне» как раз восседал матросик. Услышал он «спасите»... И что ему стоило вытащить уже дурно пахнущего от испуга ротмистра. Так среди гальюн-ного смрада и начал жизнь свою ротмистр в Новом мире. А дальше — головокружительные взлеты доблестного деникинского офицера. Турция осчастливила его должностью грузчика в одном из портов страны. Тяжко шли погрузочно-разгрузочные годы. Хотя деникинская армия была, по существу, без войска, чины шли, ротмистр догрузился до генерала. В этом чине решил он махнуть за океан, убедившись, что турецким пашой ему не стать.

Наслышался: генералов в Америке встречают с оркестром...

Оркестра не было. Бездомный, он всю ночь по-генеральски навытяжку простоял перед статуей Свободы на берегу Гудзона. Затем удалось устроиться на чердаке в домишке какого-то русского эмигранта на нью-йоркской окраине. Америка довершила все его эмигрантское образование. По всем классическим законам капиталистического общества в Америке старый-пре-старый, еле передвигающийся генерал был просто выброшен за борт жизни. Ведь даже молодым — мускулистым и не лишенным умения что-то неплохо делать, весьма уж тесно, не хватает места в обществе этом.

Но ему, как генералу, при содействии эмигрантской верхушки разрешили заиметь свое дело. Какое? Он получил право стать чистильщиком обуви на самом Бродвее. Но как быть? Старые его руки еле движутся. Ньюйоркцы же, люди повышенной динамичности, к генералу-чистилыцику они не идут. Разве что изредка наведаются к нему землячки, так сказать, свои, из русской эмиграции. За день какие-то центы набегают.

Перед сном на чердачке он осеняет себя крестом, проклиная тех, кто изувечил его существование. Ах, эта Советская власть! Советская, Советская!.. А она ни одного постаревшего не оставляет в бедах, дает ему хлеб и к хлебу, и в почете у нее постаревшие...

— Ваше превосходительство! — пытались мы заговорить с генералом-чистилыциком на Бродвее.—Каково оно вам? Только честно.

— Как в гробу на остриях гвоздей,— и как-то жутко посмотрел с оскалом гнилых зубов...

Не раз приходилось встречаться в том мире со всяким гнильем. В Канаде имели честь приветствовать «пана профессора», бежавшего на Запад за немецко-фашистскими обозами из одного южноукраинского города. Дома он заведовал кафедрой в местном педагогическом институте — и* постоянно дрожал, чувствуя, как за ним неотступно тенью следует весьма отвратительное петлюровское прошлое. На Украине заведовал институтской кафедрой, в Канаде он заведует лягушатником. Да, да — он «смотритель» болотца, в котором размножаются квакающие попрыгуньи для какого-то ресторанчика, угощающего своих посетителей особыми деликатесами — лягушатиной в подлимонном соусе. Под прикрытием квакающего болотца «пан профессор» занимается и кое-чем другим — подучивает русскому и украинскому языкам неведомые кадры — вывески на том «учебном заведении» нет. Не будем строить и догадок. Почти все ясно...

Виннипег — как бы столица украинской и русской эмиграции в Канаде. Нередко здесь устраиваются разного рода земляческие праздники, увеселения. Веселого, мягко скажем, всегда маловато. У людей, лишившихся родины,— ностальгия мучительно давит на сердце постоянно. Даже молодых эмигрантских сыновей и дочерей, родившихся уже в Канаде, она не оставляет. Ведь она входит навечно в душу с каждым материнским, отцовским родным словом, с каждой родной песней.

Припоминается: в Киев на гастроли приезжал прославленный украинский ансамбль Канады «Русалка», тот, что блестяще выступал на Международном молодежном фестивале в Британии.