Дмитрий Мережковский - Бремя власти - Перекрестки истории

Заставила, уж то не повторится.

(Подает ему грамоту.)

Вот грамота, владыко, о невъезде

В именья церкви никаким чинам

И о решенье всяких дел не царским,

Но собственным твоим судом.

Федор

Да, отче,

Он написал ее, а я печать

Привесил к ней!

Дионисий (пробегает грамоту)

Блаженны миротворцы!

Когда правитель обещает мне

И в остальных статьях все льготы церкви,

Ее права и выгоды блюсти —

То прошлое да будет позабыто!

Федор

Так, так, владыко! Отче Варлаам,

Ты помоги владыке!

Варлаам

Государь,

Что в деле сем святой владыко скажет,

Я повторю охотно.

Федор

Отче Иов,

И на тебя рассчитываю я!

Иов

Правитель твой, великий государь,

Незлобия и мудрости исполнен,

А наше дело господу молиться

О тишине и мире!

Федор

И тебя,

Аринушка, прошу я: если Шуйский

Упрется, ты приветливое слово

Ему скажи. Оно ведь много значит

Из женских уст и умягчает самый

Суровый нрав. Я знаю по себе:

Мужчине я не уступлю ни в чем,

А женщина попросит иль ребенок,

Все сделать рад!

Ирина

Мой царь и господин,

Как ты велишь, так мы и будем делать;

Но наше слово, против твоего,

Что может значить? Если только ты

Им с твердостию скажешь, что их распря

Тебя гневит, то князь Иван Петрович

Ослушаться тебя не будет властен.

Федор

Да, да, конечно, я ему велю,

Я прикажу ему! А вы, бояре,

Скорей зачните с ними разговор;

Не стойте молча; хуже нет того,

Как если два противника сошлись,

Уж помирились, смотрят друг на друга,

А все молчат…

Клешнин

Мы рады говорить бы,

Царь-государь, когда б его лишь милость,

На Шуе князь, нам рты разинуть дал!

Федор

Что ты понес? Какой он князь на Шуе?

Клешнин

А то, что он себя удельным князем,

А не слугой царевым держит – вот что!

Кн. Хворостинин

Твой дядька, царь, простить не может Шуйским,

Что за Нагих вступаются они.

Головин

И что тебя хотели б упросить

Царевича взять на Москву обратно.

Федор

Димитрия? Да я и сам бы рад!

Сердечный он! Ему, я чай, там скучно,

А я-то здесь его бы потешал:

И скоморохов показал смешных бы,

И бой медвежий! Я просил Бориса,

Не раз просил, да говорит: нельзя!

Клешнин

И в том он прав! Твой батюшка покойный

Нагим недаром Углич указал;

Он знал Нагих, он воли не давал им,

И шурин твой на привязи их держит!

Федор

Негоже ты, Петрович, говоришь,

Они дядья царевичу, Петрович!

Клешнин

Царевичу! Да нешто он царевич?

И мать его, седьмая-то жена,

Царица нешто? Этаких цариц

При батюшке твоем понабралось бы

И более, пожалуй!

Федор

Полно, полно!

Мне Митя брат, ему ж дядья Нагие.

Так ты при мне порочить их не смей!

Клешнин

А что же мне, хвалить их, что они

Тебя долой хотели бы с престола,

А своего царенка на престол?

Федор

Как смеешь ты?

Клешнин

И Шуйских тож хвалить,

Что заодно идут они с Нагими?

Федор

Я говорю тебе: молчи! Молчи!

Сейчас молчи!

Клешнин

(отходя к окну)

Ну, что ж? И замолчу!

Федор

(к Годунову)

Не позволяй ему в другой раз, шурин,

Порочить мачеху и брата!

Годунов

Царь,

Он человек усердный и простой!

Крики на площади.

Клешнин

(глядя в окно)

Ну, вон идут!

Федор

Кто?

Бояре

(смотрят в окно)

Шуйские идут!

Федор

(подходит к окну)

Как? Уж пришли?

Клешнин

Да, вот уж у крыльца!

Крики слышны громче.

Вишь, впереди идет Иван Петрович,

А круг его валит с купцами чернь!

Ишь, голосят и шапки вверх кидают!

Еще, еще! Стрельцов сбивают с ног!

Держальников оттерли! Подхватили

Его под руки! Эвот, по ступеням

Его ведут! Небось и государя

Так не честят они!

Федор

Смотри же, шурин,

Не забывай, что ты мне обещал!

Аринушка, – смотри же, замечай!

Коль, неравно, у них пойдет негладко,

Ты помоги! Отцы мои, – я паче

На вас надеюсь!

(Возвращается поспешно на свое место.)

Стольник

(отворяя дверь)

Князь Иван Петрович!

Входят Шуйские; за ними Мстиславский, Шаховской и другие.

Клешнин