Дмитрий Мережковский - Бремя власти - Перекрестки истории

Там же. С. 301.

«На ней была корона с двенадцатью жемчужными зубцами, диадима и на груди златая цепь, украшенная драгоценными каменьями; одежда бархатная, длинная, обсаженная крупным жемчугом, и мантия не менее богатая» [27; 72].

Елизавета I Тюдор (1533–1603) – дочь короля ГенрихаУШ, английская королева с 1558 года. Иван Грозный сватался к ней в 1576 году, а в 1583–1585 годах – к ее племяннице Марии Гастингс.

Российский биографический словарь. Т. «Яблоновскш – Фотинъ». С. 281.

Годунов Дмитрий Иванович – постельничий, окольничий, боярин, конюший. В 1577 году вошел в малый двор царевича Федора. Один из ведущих членов Боярской думы. Умер в 1605/06 году. (Постельничий – высший чиновник Постельного приказа, ведавшего царским гардеробом и внутренней охраной царского дворца; окольничий – второй думный чин после боярина; конюший – глава Конюшенного приказа, ведавшего царскими табунами; один из старших бояр Думы).

Рында – придворная должность, царский оруженосец или почетный страж. Саадак – лук со стрелами. Рынды сопровождали царя при выходе и назначались из сыновей важнейших бояр. Итальянец Барберини так описывает выход Ивана Грозного в 1565 году: «Шел он посреди четырех молодых людей, имевших от роду лет по тридцати. Они одеты были все четверо одинаково: на головах у них были высокие шапки из белого бархату, с жемчугом и серебром, подбитые и опушенные вокруг большим рысьим мехом. Одежда на них была из серебряной ткани, с большими серебряными же пуговицами до самых ног, подбита она была горностаями, на ногах сапоги белые, с подковами, каждый на плече нес красивый большой топор, блестевший серебром и золотом» [19; 396].

Местничество возникло в конце XV века и отменено в конце XVII столетия. Суть местничества заключается в том, что служилый человек, назначенный на некую должность, мог отказаться ее выполнять, если считал, что эта должность – ниже тех должностей, что занимали его предки, т. е. принижает его родовую честь: «Так повелось, что во всяком деле и во всяком собрании люди считались «породою» и «отечеством» и размещались не по заслугам и талантам, а по знатности. Обычай господствовал над умами настолько, что его признавали решительно все: и бояре, и государь, и все прочие люди. Знали, что за службу «жалует государь поместьем и деньгами, а не отечеством», поэтому и терпели, что люди высокой породы властно шли по отечеству всюду на первые места, ссорились из-за этих мест и не искали воли и ласки великого государя для их занятия» [41; 39].

Вельский Богдан Яковлевич – племянник Малюты Скуратова-Бель-ского, оружничий, думный дворянин, боярин. Участник Ливонской войны. Любимец Ивана Грозного. После неудачной попытки затеять смуту был сослан в Нижний Новгород на воеводство. В 1598 году царь Борис вернул его и дал чин окольничего. В 1605 году стал на сторону Лжедмитрия I, подтвердив его истинность. В 1611 году убит в Казани, куда был назначен воеводой по приказу царя Василия Шуйского.

Щелкаловы Андрей (умер в 1597) и Василий (умер в 1611) Яковлевичи. Андрей – думный дьяк, глава Посольского приказа, видный дипломат своего времени. Василий – думный дьяк, печатник, Лжедмитрием I произведен в окольничие.

Некоторые иностранные наблюдатели приписывали супруге Годунова самые честолюбивые намерения и считали, что она является как бы его злым гением, толкая на крайние меры. Достаточно было знать, что Мария – дочь знаменитого своими кровавыми делами Малюты Скуратова, «гнуснейшего из палачей Иоанновых»; чтобы поверить подобным измышлениям: «…она была более жестока, чем он; я полагаю, он не поступал бы с такой жестокостью и не действовал бы втайне, когда бы не имел такой честолюбивой жены, которая. обладала сердцем Семирамиды», – так пишет Исаак Масса [44; 108]. Но эти слова Массы не находят подтверждения в других свидетельствах современников, и Карамзин в «Истории государства Российского» пишет о Марии Годуновой как о женщине, «давно известной благочестием и добродетелью искреннею» [27; 10], полагая, что Мария «жила единственно благодеяниями» и Годунов «не смел никогда открывать своих злых намерений» [27; 119].

Именно в этом и состояла пресловутая «неграмотность» Бориса, понятие, в которое иностранцами и соотечественниками вкладывался разный смысл. Иностранцы полагали, что Борис неграмотен вообще – т. е. не умеет ни читать, ни писать, забывая (или не зная), что царю не подобало самому читать и составлять документы, к которым он только «руку прикладывал» в виде подписи. Русские же упрекали Бориса в том, что он Писания Божественного не знает, потому как «не книгочей бысть».