Уильям Эйнсворт - Уот Тайлер

Изабелла де Кавершэм, настоятельница монастыря свв. Марии и Маргариты, происходила из знатной семьи и до своего удаления от мира (что случилось около пятнадцати лет тому назад) славилась красотой и изяществом. Многие рыцари носили ее цвета и добивались ее улыбки. Но леди Изабелла, слывшая прекраснейшей из прекрасных, как-то вдруг преждевременно состарилась. В ее темно-русых волосах появилась седина, а ее лицо хотя и сохраняло благородные очертания, но уже утратило былую нежность и свежесть.

Ей было теперь не более тридцати пяти лет, но улыбка уже никогда не появлялась на ее тонких губах. И хотя взгляд ее был постоянно строг, а обращение холодно, но сердце ее было преисполнено доброты и милосердия.

У нее не было любимиц среди монашествующих сестер, хотя некоторые из них так же, как и она, были знатного происхождения. Она горячо привязалась, как мы уже говорили, только к дочери кузнеца, Эдите, с раннего детства приведенной к ней женой Тайлера. С тех пор настоятельница поручила ее надзору одной из монахинь, сестре Евдоксии, которая воспитала ее с тщательной заботливостью.

Леди Изабелла ввела свою царственную гостью в трапезную — обширную залу, облицованную темными дубовыми дощечками. Два узких длинных стола и скамьи возле них предназначались для сестер-монахинь; стол для настоятельницы и ее гостей стоял отдельно, на возвышении.

На противоположном от входа конце залы находилось большое раскрашенное деревянное Распятие, а посредине стоял налой, с которого произносились благословения перед каждой едой. В глубине залы виднелась открытая дверца в кухню, где приготовлялись скромные кушанья для монастырской трапезы.

Все хозяйственные работы исполнялись послушницами, носившими также одежду того монашеского ордена. Теперь тем временем, как послушницы приготовляли верхний стол, сестры-монахини столпились посреди залы.

Вскоре после появления принцессы в трапезную вошли придворные дамы, из которых у многих были родственницы среди монахинь. Начался обмен приветствиями. Нарядные придворные дамы смешались с толпой святых сестер в шерстяных рясах, в белых головных уборах и покрывалах, что представляло пестрое и странное зрелище.

Из мужчин только духовник и милостынник пользовались преимуществом вступать в женскую обитель, и принцесса тотчас же представила их леди-настоятельнице. Бароны, рыцари и эсквайры вынуждены были остаться на монастырском дворе. Даже пажи не удостоились разрешения войти в обитель.

Когда на верхнем столе все было готово, настоятельница предложила своей царственной гостье прохладительные напитки, но принцесса отказалась, говоря, что она желала бы побеседовать с леди Изабеллой наедине.

Тогда настоятельница подозвала к себе одну из заслуженных монахинь, которую звали сестрой Сюльпицией, и попросила ее занять ее место. Затем она покинула залу вместе с принцессой, которую провела в приемную или в говорильню [10] Говорильней (parlour, parlatorium, locutory) назывались сначала залы в монастырях, предназначенные для бесед с прихожанами; к концу Средних веков это же имя носили гостиные у знати и богачей. , находившуюся на другом конце здания.

Впереди шла сестра Евдоксия, знакомая нам старейшая из монахинь. Введя ее в приемную, степенная монахиня, которую, казалось, ничто не могло вывести из невозмутимого спокойствия, немедленно удалилась.

Говорильня, где настоятельница и монашествующие сестры принимали посетителей, мало чем отличалась от обыкновенных приемных того времени. Убранство ее состояло из точеных кресел с высокими спинками, из которых одно, отличавшееся более изысканной резьбой, чем все остальные, и снабженное парчовой подушкой и бархатной подушечкой, предназначалось для леди-настоятельницы. Возле этого кресла стоял небольшой дубовый стол. Стены были покрыты тканьевой обивкой, а окно с выступом, снабженное цветными стеклами и украшенное изображением Мадонны, проливало в комнату мягкий, таинственный свет.

Как только дверь захлопнулась за сестрой Евдоксией, в обращении между настоятельницей и ее царственной гостьей произошла поразительная перемена.

До сих пор ни та, ни другая ничем не подавали повода думать, что когда-либо раньше они были знакомы между собой, но теперь сразу сделалось ясно, что они — давнишние приятельницы. С минуту они нежно смотрели друг на друга, потом обнялись и поцеловались, как сестры.