Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья

— Сделаю, матушка, — пообещал Званимир. — Я уже приглядел тех, кому это будет по плечу. На них вся надежда.

Рысь с задумчивым взглядом протянула руку к табличкам и взяла одну из них.

— «Сварог-Отец научил нас раять родную землю, запасая в амбары жито; превращать руду в железо и ковать из него плуги и серпы, мечи и секиры; защищать род и отчизну с оружием в руках; славить богов наших, кои суть — старшие родичи и наставники на стезе Прави, — зачитала она. — Владыка Сварожьего Круга даровал нам всемудрые законы, помогающие жить в согласии с Небом и Землей. За это мы неустанно чествуем отца нашего колославами, требными зернами, медом и сурьей.

Перун Сварожич, Ратай Небесный, утвердил порядок для всех, кто живет во Яви и оградил сей порядок от жара Огня Подземного своим щитом. Во славу его, небесного воеводы, научившего нас премудростям ратным, свершали мы великие подвиги, отвращая недругов от земли нашей, и ходили в походы, укрепляя наши рубежи. В тех войнах сплотились Перуновы дети единой семьей, и не было супротивников, способных поколебать нашу силу и твердь нашего духа.

Непры, рузы, дулебы, борусы и белояры в те дни создали союз, скрепив его клятвой Перуновой, и добирались дружинами до самых дальних закатных земель, заставляя инородцев трепетать перед нашими клинками. О временах тех еще не остыла память людская и многие с почтением произносят имена князей Тривера, Боеслава, Куломира и Сивояра…»

— Слабость родов словенских ныне — в том, что одиноки они, каждый сам за себя постоять только и может, — промолвила ведунья, отложив буковицы. — Виданное ли дело, чтобы братья проливали кровь друг друга на потребу иноземцам? Канули в прошлое могучие союзы Сварожичей. Закатные страны зарятся на нашу землю, покушаются на веру отцов. На юге — поляне стонут под натиском франкских да греческих воинов. С севера грозят урмане.

— Долго ли продлиться еще Ночь Сварога, матушка? — поинтересовался Званимир.

— Без малого век. Пока князь бодричей, Орел из рода Сокола, наставляемый жрецами Святовида, не съединит разрозненные роды, положив начало великой державе Перуновых детей.

Складки на лице Званимира разгладились.

— Слава богам нашим. Значит, дети и внуки мои увидят светлые времена.

— Об этом тебе еще предстоит позаботиться, — сказала Рысь. — Отправь Любаву в Архону вместе с посланниками. Здесь ей оставаться нельзя — ворог уже рядом, в лицо дышит.

— А ты? — после некоторого молчания спросил князь. — Готова ли ты, матушка, сопровождать моих посланцев в Архону или поручишь это своим дочерям?

— И я, и дочери мои останемся здесь, — ошеломила его своим ответом Рысь. — На этой земле мы родились, здесь мы и умрем. Негоже нам скитаться, точно беспризорным сбегам [146] Сбеги — беженцы. по дальним краям.

— Я полагал, что твое призвание — охранять древние письмена наших пращуров, — осторожно промолвил Званимир. — Нужно ли тебе принимать участие в сече, которая, как видно, станет для нас последней?

— Письмена священные — есть только оттиск вещего сердца, — ответила Рысь. — Пока существуют на земле нашей волхвы — всегда будет, кому научить сородичей наших внимать истоку Рода небесного и следу родов земных. Будет, кому растолковать знаки божеские и прочесть летопись деяний наших славных дедов.

— Ты хочешь сказать, что дощечки эти не столь важны?

— Суть не в самих буковицах, ибо нетленное отражение их существует и в небе, и на камнях, и в водных омутах. Мы — хранители родовых письмен. Но служим мы не плашкам с резами, а отчей земле.

— Я понял тебя, матушка, — проговорил Званимир. — И все же, письмена эти важны родовичам нашим — всем, кто ведет род свой от Сварога-Батюшки, всем, в чьих жилах струит кровь Даждьбога и Перуна. Чтоб научиться читать знаки земли и неба, потребно немалое время, чего подчас не достает в суровую нашу годину, полную войн и кровавых распрей. Послания же пращуров, выбитые в резах и чирах буквенных доступны очам каждого. Через приобщение к ним воздымается дух людей словенских, возгорается ярь праведная, помогающая край свой боронить и силу предков могутных в своих дланях ощущать.

— То верно, князь, — согласилась ведунья. — Потому надобно сберечь наши писания и донести до жрецов-ратариев, под защитой коих им ничто не будет угрожать.

Князь встрепенулся — за окном раздались быстрые шаги.

— Скорее! — в избушку вихрем ворвалась Любава. — Урмане подходят! Надо уходить, и уносить с собой все!