П. Васильев - Суворов. Чудо-богатырь

На небольшой поляне, среди густого леса на берегу Дуная, расположился цыганский табор. По тому беспорядку, который царил в цыганском стане, можно думать, что он перекочевал сюда недавно.

Действительно, свободные, но голодные дети степей забрались в эту лесную чащу только несколько часов тому назад… Гром пушечных и ружейных выстрелов гонит их в лесные дебри все дальше и дальше и не потому, чтобы звук выстрела пугал свободолюбивое племя, а потому, что эти выстрелы ставят его в затруднительное положение.

Турки, в мирное время терпевшие цыган, теперь относились к ним подозрительно, боясь шпионажа. А от боязни до уверенности, затем до жестокой расправы один только шаг. Цыганам пришлось в этом убедиться на горьком опыте и потому, удаляясь подальше от турецких войск, они, из опасения быть заподозренными, держались вдали и от русских; к тому же и среди наших солдат они не пользовались доверием.

Табору ничего не оставалось более делать, как по мере сближения противников все более и более углубляться в лес, подчас голодать, а подчас питаться, чем Бог послал.

Табор, прибыв на лесную поляну, начал устраивать свое неприхотливое жилище; несколько молодых цыган отправились в лес пострелять дичи, а остальные принялись за приведение своего становища в порядок. Появились костры, раскинулись шатры, цыганки принялись за приготовление неприхотливой пищи.

У одного из костров сидел и задумчиво смотрел на огонь бледный, исхудалый молодой человек. Он, казалось, не замечал ничего окружающего и неподвижное лицо его лишь изредка вздрагивало и тогда он схватывался рукою за больную ногу.

Несмотря на, то, что одет он был как и все, в цыганские лохмотья, с головой покрытой красной феской, никто не принял бы его ни за цыгана, ни за турка. Возле него старая цыганка жарила на вертеле дикого голубя.

— Вот, милый баринок, — обратилась она на ломаном русском языке к молодому человеку, — и завтрак тебе готов, покушай.

— Ты бы, старушка, детей накормила, а я и подождать могу, пока Степан не воротится. Он с пустыми руками не придет.

— Да, он стрелок хороший, — с гордостью сказала старая цыганка, — только сегодня он скоро не вернется, ему нужно проведать, далеко ли русские. Тебе одному идти разыскивать опасно, чего доброго, на турок нарвешься, да и где такому хилому добраться, а вот Степан как снесет твою записку к генералу, так казаки сами за тобою приедут, а ты уж, милый баринок, скажи генералу, что мы туркам ни в чем не пособляем. Хотя ваши и считают нас нехристями, а мы все же ведь христиане такие же, как и вы.

— Будь покойна, старушка, ты со своим сыном и ваш табор столько сделали мне добра, что ни я, ни мои товарищи не сумеем вас отблагодарить.

—1 Ты, баринок, о благодарности не говори, был бы ты здоров, наш благодетель…

На опушке леса затрещали ветки валежника.

— Вот и Степан, наверно, — промолвила, оборачиваясь, старая цыганка, но она ошиблась. Из лесной чащи вышел молодой человек в высоких сапогах, серой куртке и такс и же серой шляпе с карабином за плечами, в поводу он вел лошадь, а за ним на другой лошади ехала молодая красивая дама в черной амазонке. Молодой человек помог даме сойти с седла и они направились к костру.

— Скажи, старушка, — обратился молодой человек к цыганке на ломаном турецком языке, — далеко ли отсюда до Гирсова? Мы заблудились, не возьмется ли кто нас проводить в русский отряд.

— До Гирсова, господин мой, далеко и если вы хотите отправиться к русским, то по этому берегу опасно, вы непременно попадете к туркам, плохо будет и вам, и вашему проводнику… Никто не захочет вас провожать… Вам нужно ехать по русской стороне реки, а там и переправитесь… Откуда же вы едете, господа мои?

— Из Бухареста, — отвечал молодой человек.

— Из Бухареста? — цыганка подозрительно посмотрела на путников, — так вам сюда не резон. Как же вам на том берегу не сказали, что идти сюда — значит идти прямо к туркам.

Вокруг молодых людей собралась кучка цыган и цыганок.

— Согласится ли кто из вас проводить нас в Гирсово? — обратился он к цыганам. — Я хорошо заплачу.

Молодые парни и старики не отвечали и только почесывали затылки.

— По крайней мере не выведет ли кто-нибудь нас на дорогу из этого проклятого леса.

— На дорогу я выведу, — вызвался молодой парень.

— Ну ладно, а теперь мы отдохнем немного. Вы, графиня, порядочно устали, — обратился он к молодой женщине на французском языке. — Думали ли вы, что вам придется пространствовать всю ночь в турецком лесу, отдыхать в цыганском таборе, скакать сотни верст верхом?