П. Васильев - Суворов. Чудо-богатырь

— Я пришла с тобой проститься, Сергей, — тихо проговорила она.

— Как!.. Как, ты не сердишься на меня, простила? — радостно воскликнул Сергей.

— Не сержусь, простила.

— Господи, вот счастье-то!.. А я думал, ты проклинаешь меня, Анна Васильевна.

— За что я стану, Сергей, тебя проклинать? Нет, я не сержусь на тебя, а жалею. Я стану за тебя молиться, — тихо, дрогнувшим голосом, проговорила молодая девушка.

Отец Василий отслужил напутственный молебен, по окончании которого Сергей сердечно простился со своим отцом, с Анютой и со священником и уехал из Михалкова. Его сопровождал Иван Забулдыга, — его тоже простили. Забулдыга пошел по стопам приятеля и свою разгульную жизнь решился променять на солдатскую.

Оба они были посланы в действующую армию, в Италию.

Суворов прибыл в Верону. Для жительства ему приготовлен был дворец. Вечером весь город был иллюминирован; горели щиты с вензелями Суворова; пели песни и стихи, в его честь сложенные.

В приемной дворца Суворова дожидались русские генералы. Временный командующий русской армией, генерал от инфантерии Розенберг, стал представлять фельдмаршалу генералов, называя чин и фамилию каждого. Суворов молча кивал незнакомым генералам, а со знакомыми беседовал.

— Генерал-майор Милорадович! — произнес Розенберг, подводя к нему 28-летнего генерала.

— A-а, Миша, ты? — быстро воскликнул Суворов, узнав своего боевого соратника в турецкой и польской войне.

— Я, ваше сиятельство!

Суворов крепко обнял и поцеловал Милорадовича.

Очередь дошла и до князя Багратиона. Суворов обрадовался еще одному своему сподвижнику.

— Вот и опять с тобою мы вместе, князь Петр, и опять будем, помилуй Бог, врагов побеждать, их крепости брать. Так ли я говорю, голубчик?

— Так, ваше сиятельство!

— Помнишь, князь Петр, наши славные походы?

— Не забыл и не забуду до самой смерти, ваше сиятельство!

У Суворова русских солдат было всего 18 тысяч да 44 тысячи австрийцев.

Приняв начальство от австрийского генерала Меласа, Суворов, не мешкая, изменил «оборонительно-черепаший» план австрийского гофкригсрата на свой «стремительно-наступательный».

Наш авангард, которым командовал князь Багратион, двинулся к городу Лекко. Тут произошла битва с французами, и после 12-часового сражения неприятель поспешно отступил вниз по реке Адде, потеряв убитыми до 2000 солдат. Пленных Суворов отпустил.

— Ступайте домой и объявите своим землякам, что Суворов здесь! — сказал при этом он.

Средняя колонна союзных войск, переправившись через Адду, у Кассано напала на неприятеля, который был разбит наголову так, что сам главнокомандующий, генерал Моро, едва спасся от плена. Неприятель потерял более 3000 убитыми, 14 пушек и 11 знамен.

При деревне Вердерия союзники одержали снова славную победу.

Здесь французские генералы, видя безвыходность своего положения, сдались в плен с 3000 войска и с 8 пушками.

В день святой Пасхи, 18 апреля, Суворов торжественно вступил в Милан с союзным войском. Встреча была торжественная: духовенство и множество народу вышло навстречу герою; во главе духовенства находился архиепископ с крестом в руках. Суворов, с благоговением поцеловав святой крест и руку у архиепископа, проговорил:

— Император Павел прислал меня восстановить папский престол и привести народ в послушание монарху его. Помогите мне в этом святом долге.

Князь Борис Пронский и подполковник Жданов состояли при фельдмаршале и сопутствовали ему во всех делах.

В одном из сражений с французами князь Борис Пронский был послан фельдмаршалом Суворовым к князю Багратиону с важными бумагами; Пронского сопровождали только трое казаков.

Выполнив приказание, князь возвращался в главную квартиру; он спешил и, не обращая внимания на неприятеля, ехал в виду его. До главной квартиры оставалось уже недалеко, как вдруг Борис Пронский был окружен десятком французских гусар. Казаки стали защищаться, но скоро меткими выстрелами были убиты; человек пять французов тоже валялись на земле в предсмертных муках, остальные напали на князя Пронского. Борьба была неравная: он один, а французов пятеро.

— Сдавайся! — крикнул один из гусар, прицеливаясь из ружья в Пронского.

— Лучше смерть, чем плен, — по-французски ответил молодой князь, продолжая отбиваться.

Он уже приготовился к смерти, как вдруг два метких выстрела положили на месте двух французов. Два русских солдата-кавалериста спешили на помощь князю Борису.