Анатолий Домбровский - Платон, сын Аполлона

— Аристофан не щадит и тебя, — напомнил Сократу Критон, его бессменный спутник и старинный друг. — Ему следовало бы хоть раз послушать тебя, а не писать о тебе понаслышке, будто ты заезжий софист, который потешает публику, чтобы заработать лишний обол на обед.

— Аристофан приехал в Афины из деревни и теперь порицает всё городское — и одежду, и нравы, и воспитание, — добавил Критобул, сын Критона. Он всегда делал так: вступал в разговор только после отца.

— Хорошо, что вы напомнили мне об этом, — совсем не огорчившись, продолжил Сократ. — В его «Облаках» я спрашиваю Стрепсиада: «Что ты делаешь, если тебя бьют?» — и Стрепсиад отвечает: «Я даю себя поколотить, а немного погодя прошу присутствующих быть свидетелями, а ещё немного погодя начинаю судиться».

— И в другой пьесе, в «Гермесе», — снова заговорил честолюбивый Аполлодор, — сказано про афинян, что они ничем не занимаются, кроме как судятся. И вообще, давно известно, что финикийцы славятся страстью к путешествиям, киликийцы — к разбойничьим набегам на чужие земли, что ликонцы сами себя истязают, а афиняне только тем и заняты, что болтают в судах, воруют деньги, чтобы заплатить за высокую должность, а добившись повышения, воруют в двойном размере казённые деньги.

— А прежде этого не было? — спросил Сократ.

— Старики говорят, что не было, — ответил Аполлодор.

— Можно ли пороки афинян назвать недугом? Скажем, недугом забывчивости?

— Можно, — ответил Перикл-младший, поскольку Сократ опять обратился к нему.

— И этот недуг исцелим, как и многие другие недуги?

— Пожалуй.

— В таком случае нам не следует отчаиваться: и недуг известен, и лекарство от него мы, кажется, нашли.

— Ты назвал недуг афинян недугом забывчивости, а начали мы разговор с недуга невежества, — напомнил Сократу Антисфен.

— Это родственные болезни, ибо и то и другое — причина незнания. От незнания — главные беды. Благодарение богам, никто в Афинах, если он не жулик, не возьмётся, сам не владея этим искусством, обучать кого-либо музыке, танцу, пению, кулачному бою или борьбе. Плохой музыкант или плохой певец — небольшой урон для общества. А плохой стратег, от которого зависит исход решающей битвы? Плохой стратег сродни землетрясению или чуме. А между тем стратегов у нас по-настоящему никто не обучает, а что ещё хуже — их просто выбирают. Тридцать с лишним лет назад афиняне избрали стратегом Софокла только за то, что его «Антигона» понравилась им. Стратегом он оказался никудышным, хотя поэтом был великим. А вот что случилось совсем недавно: афиняне избрали стратегом кожевенника Клеона, потому что он критиковал других стратегов за их ошибки. О том, что надо делать, чтобы стать хорошим стратегом, в Афинах рассуждают все, кому не лень, и обучают этому ремеслу те, кто и меча-то в руке никогда не держал. А Народное собрание и вовсе относится к выбору стратегов бездумно, полагая, должно быть, что своим голосованием может превратить осла в лошадь или зайцев во львов. Впрочем, тебя. — Сократ коснулся колена Перикла-младшего, — я не считаю плохим стратегом — много полководческих навыков ты, конечно, унаследовал от отца, закалился, как и Алкивиад, прошедший через десятки битв и испытаний. Кто знает себя, свои способности и добросовестно изучил дело, к которому приступает, непременно достигнет славы и почёта. Хорошо ли ты знаешь себя, Перикл?

Перикл-младший засмеялся в ответ, пожал плечами. Это был излюбленный вопрос Сократа: «Знаешь ли ты себя?» Никому ещё не удалось дать на него такой ответ, чтобы он удовлетворил Сократа. Если кто скажет: «Да, знаю», Сократ принимается донимать собеседника другими вопросами, и в конце концов выясняется, что тот не знает себя. А если же кто ответит: «Не знаю», тоже последует ряд вопросов, в результате которых выяснится, что собеседник всё-таки что-то знает о себе, хотя ранее и не понимал этого. И только люди искушённые знали, что лучший ответ в этом случае — встречный вопрос: «А с чего надо начать наблюдение над собой?» Перикл-младший так и поступил:

— Мы все знаем, что исследование своих способностей — наиважнейшее дело каждого, а потому занимаемся этим постоянно. Но не напомнишь ли ты нам, твоим ученикам, с чего же следует начинать познание самого себя? Твой ответ был бы интересен и нам и тем, кто сегодня слушает тебя, может быть, впервые.

— Хорошо, давай поговорим об этом, — согласился Сократ. — Тебе, кажется, известна моя точка зрения, но я всё же спрошу тебя ещё раз. Знаешь ли ты, Перикл, что такое добро и зло, как отличить одного от другого?