Артур Конан Дойл: Изгнанники (без указания переводчика)

— Нет, он из английских колоний, Амори. Но владеет нашим языком. Мать его была француженкой.

— А как его звать?

— Амос… Амос… Ах, уж эти имена. Да, вспомнила… Амос Грин. Его отец давно ведет дела с моим, а теперь послал сына, жившего, как я слышала, всегда в лесах, посмотреть людей и города. Ах, Боже мой, что случилось там?

Из нижнего коридора внезапно раздались отчаянные крики и визг, затем чей-то мужской голос и звуки поспешных шагов. В один миг де Катина сбежал с лестницы и остановился, с изумлением глядя на происходившую перед ним сцену.

Две девушки визжали что есть мочи, прижавшись к косякам двери. Посреди сеней старый слуга Пьер, суровый кальвинист, отличавшийся обыкновенно сознанием собственного достоинства, вертелся волчком, размахивая руками и вопя так громко, что его крики, наверное, можно было слышать в Лувре. В серый шерстяной чулок, обтягивающий его худую ногу, вцепился какой-то пушистый волосатый черный шар с маленьким блестящим красным глазом, устремленным вверх, и ярко-белыми зубами.

Молодой незнакомец, вышедший было на улицу к лошади, услышав крики, поспешно вбежал в сени, схватил зверька, ударил его два раза по мордочке и бросил головой вниз в мешок, откуда тот выбрался.

— Ничего, — проговорил он на превосходном французском языке, — ведь это только медвежонок.

— О Боже мой! — кричал Пьер, отирая лоб. — Ах, за эти минуты я состарился на пять лет. Я стоял у двери, раскланиваясь с мсье, а он вдруг схватил меня сзади.

— Это я виноват, не завязал мешка. Звереныш родился как раз в день нашего отъезда из Нью-Йорка, во вторник ему будет шесть недель. Я имею честь говорить с другом моего отца, мсье Катина?

— Нет, сударь, — ответил с лестницы офицер. — Дяди нет дома. Я капитан де Катина, к вашим услугам, а вот м-ль Катина, хозяйка этого дома.

Незнакомец поднялся по лестнице и поклонился обоим с видом человека робкого, как дикая серна, но вместе с тем принявшего отчаянное решение перенести все, выпавшее на его долю. Он прошел с хозяевами в гостиную, а затем немедленно исчез, и шаги его уже раздавались на лестнице. Скоро он вернулся с красивым блестящим мехом в руках.

— Медведь предназначен вашему отцу, — проговорил он. — Эту же шкуру я привез для вас. Пустяк, но все же из нее можно сделать пару мокасин или сумочку.

Адель в восторге вскрикнула, погружая руки в мягкий мех. Да и было чем восхищаться, так как ни у одного короля в мире не было ничего подобного.

— Ах, как это красиво! — промолвила она. — А что это за зверь и откуда он?

— Чернобурая лисица. Я сам убил ее во время последней экспедиции в ирокезские селения у озера Онеида.

Адель прижалась щекой к меху; ее белое личико казалось мраморным на этом черном фоне.

— Очень жаль, мсье, что отца нет дома, чтобы вас встретить, — сказала она, — но я от всего сердца приветствую вас за него. Комната вам приготовлена наверху. Если желаете, Пьер проводит.

— Комната, мне? Зачем?

— Как зачем? Чтобы спать.

— А разве мне непременно нужно спать в комнате?

Де Катина рассмеялся при виде недовольного лица американца.

— Можете не спать там, если не желаете, — сказал он.

Лицо незнакомца прояснилось. Он подошел к дальнему окну, выходившему на двор.

— Ах! — вскрикнул он. — Там есть бук. Если вы позволите мне взять туда мое одеяло, это будет лучше всякой комнаты. Зимой, конечно, приходится спать под крышей, но летом я задыхаюсь… меня давит потолок.

— Так вы живете не в городе? — спросил де Катина.

— Мой отец живет в Нью-Йорке, через два дома от Питера Стьювшанта, о котором вы, вероятно, слыхали. Он очень выносливый человек, переносит и это, но я… с меня слишком достаточно нескольких дней в Олбани или Шенектэди. Я всю жизнь провел в лесах.

— Я уверена, что отцу будет все равно, где бы вы ни спали и что' бы вы ни делали, только бы были довольны.

— Благодарю вас. Ну, так я возьму туда свои вещи и вычищу лошадь.

— Но ведь Пьер может сделать это.

— Я привык делать все сам.

— Я пойду с вами, — проговорил де Катина. — Мне нужно сказать вам пару слов. Итак, до завтра, Адель.

— До завтра, Амори.

Молодые люди вместе сошли с лестницы, и капитан проводил американца до двора.

— Вам пришлось сделать длинный путь? — осведомился он.

— Да, я приехал из Руана.

— Вы устали?

— Нет, я редко устаю.

— Так побудьте с мадемуазель, пока не вернется ее отец.

— Почему вы говорите это?

— Потому что я должен уехать, а ей может понадобиться защитник.